Зола сузила фронт своей деятельности до трех самых оживленных больниц – Католической, Дженерал и Джорджа Вашингтона. Она не подписала еще ни одного договора, но воодушевлялась несколькими почти состоявшимися. Ей не нравилось то, что она делала, – охотиться за пострадавшими, – но в тот момент выбора у нее не было. Марк и Тодд трудились в поте лица, чтобы поддержать их общий бизнес, и она чувствовала себя обязанной тоже что-то в него вложить.
Они подолгу спорили о том, как часто можно позволять себе быть замеченными в охоте на клиентов и представать перед судьями. С одной стороны, узнаваемость вызывала доверие к ним как к постоянным игрокам на этом поле. С другой – чем больше адвокатов, прокуроров, клерков и судей они встречали, тем большей становилась вероятность того, что кто-то из них в один прекрасный день задаст им неудобный вопрос. Что это мог быть за вопрос? Какой-нибудь измученный клерк мог попросить: «Напомните мне, пожалуйста, ваш регистрационный номер. Тот, который указан, не числится в Ассоциации адвокатов». В Ассоциации адвокатов округа Колумбия состояло сто тысяч юристов, и каждый имел свой регистрационный номер, который необходимо было ставить на любом судебном приказе или ходатайстве. Марк и Тодд, разумеется, указывали фиктивные номера. Однако обилие адвокатов служило отличным прикрытием, и пока ни один клерк не выказал никаких сомнений.
Или судья мог спросить: «Когда тебя приняли в адвокатуру, сынок? Что-то я раньше тебя не видел». Но до сих пор ни один судья не проявил ни малейшего любопытства.
Или помощник прокурора мог заинтересоваться: «Делавэрская юридическая школа? У меня есть приятель, который там учился. Вы знакомы с таким-то?» Но помощники прокуроров были слишком заняты и чувствовали себя слишком важными персонами для подобной болтовни, а Марк с Тоддом старались свести разговоры с ними к минимуму.
Чего они никогда не боялись, так это вопросов от самых важных участников действа – клиентов.
Зола отпила содовой и сказала:
– Ладно, придется признаться. Кажется, я сыграла пьеску под названием «Фредди Гарсия».
– О, интересно послушать! – со смехом воскликнул Тодд.
– Вчера вечером я исполняла свою привычную роль в больнице Джорджа Вашингтона и заметила молодую чернокожую пару, они сидели за столом и ели тамошнюю жуткую пиццу. Женщина была изранена, гипс там, гипс тут, фиксирующий воротник на шее, порезы на лице. Должно быть, попала в автомобильную аварию, подумала я. Подхожу, исполняю свой маленький танцевальный номер, и они соглашаются со мной поговорить. Оказывается, женщину сбило такси –
Зола сделала паузу, чтобы заставить их помучиться любопытством, потом продолжила:
– Сегодня днем мне позвонили, но не мои новенькие клиенты, а их адвокат (похоже, они уже успели кого-то нанять) – какой-то противный тип по имени Фрэнк Джепперсон. И, боже мой, чего он мне только не наговорил!
Марк расхохотался, а Тодд произнес:
– Так ты действительно напоролась на еще одного «Фредди Гарсию»?
– Ага. Он обвинил меня в том, что я пытаюсь украсть у него клиента. Я сказала: нет, мы просто поболтали немного, пока я устроила себе небольшой перерыв и ненадолго оставила больную маму. «Да ну?! – воскликнул он. – Тогда зачем вы дали им свою визитку? И кто, черт возьми, такие эти Апшо, Паркер и Лейн?» Он, мол, никогда о таких не слышал. Ну, и так далее. В конце концов я просто сбросила звонок. Послушайте, ребята, ну не подхожу я для этой роли. Вы должны найти для меня другое задание. Кое-кто из работниц кафе уже начинает с интересом поглядывать на меня.
– Но ты же натуралка, Зола, – заметил Марк.
А Тодд добавил:
– Тебе нужно просто найти одно крупное дело, вот и все. Мы делаем черновую работу за гроши, а ты охотишься за крупной дичью.
– Вот я и чувствую себя охотницей. Может, я могу все же делать что-нибудь другое?
– Мне ничего в голову не приходит, – признался Тодд. – Ты не можешь, как мы, шастать по уголовным судам, потому что это мужские игры, ты будешь слишком привлекать внимание.
– Этого я и не собираюсь делать, – отозвалась она. – Предоставляю это вам.