Харизма

Он глотает слюну, отводит взгляд, а потом снова смотрит на меня.

– Я просто хочу быть с тобой, Эйслин. Мы можем подождать с… ох… со всем таким, пока тебя не вылечат.

Я провожу пальцем по краю экрана.

– Доктор Гордон продолжает убеждать нас, что здесь мы в большей безопасности, чем снаружи.

Я вздыхаю.

– У тебя есть контакты того юриста из ACLU?

Он пересылает их мне после того, как мы заканчиваем чат, и мы с Шейном немедленно звоним юристу, чтобы рассказать о нашей ситуации. Она тут же решает взяться за наше дело, и совершенно бесплатно.

Затем мы с Шейном устраиваемся рядом посередине кровати, ставшей нашим пристанищем, и он берет в руки пульт от телевизора. Мы ограничили просмотр новостей, чтобы хоть как-то спать по ночам, но нас прямо-таки бомбардируют новыми данными о погибших и впавших в кому из-за CZ88, и скрыться от этого невозможно.

Он переключает канал за каналом, но все-таки останавливается, наткнувшись на очередной репортаж о «Nova Genetics». На этот раз в нем появляется женщина средних лет, которая очень похожа на доктора Стернфилд. Это ее мать, Шейла Стернфилд. Похоже, доктор Стернфилд получила фамилию матери или сама решила взять ее.

Шейла Стернфилд смотрит в камеру жестким, ясным взглядом.

– Моя дочь никогда бы не пошла на такой отчаянный поступок, как тот, за который ее преследуют. Я надеюсь, что вы хотя бы дадите ей упокоиться с миром.

Что-то в ее поведении кажется мне странным, будто выбивается из общего впечатления. Может, я ожидала увидеть больше проявлений скорби. Я чуть не плачу, когда думаю о том, что моей маме, быть может, придется оплакивать меня.

– Хочешь, я переключу канал? – спрашивает Шейн.

– Нет. В ее выражении лица что-то не так.

Он кивает.

– Ага, я тоже определенно что-то заметил. Боже, если мы когда-нибудь выберемся отсюда, только представь, какие приколы мы сможем устраивать на вечеринках.

Нет, мы не можем читать мысли; скорее дело в том, что мы стали очень, очень восприимчивыми к выражениям лиц – вероятно из-за того, что мы стали более общительными. Спасибо вам, безвременно ушедшая доктор Стернфилд.

Я говорю:

– Думаешь, это холодность матери превратила доктора Стернфилд в безумного ученого?

Он хмыкает.