Нелюдь

На поминках Камский выпил две стопки, а остальное время сидел, ковыряясь вилкой в тарелке, лаконично кивая на звучащие соболезнования и вяло поддерживая возникающие разговоры. В голове неугомонно хороводилась троица: «Жить надо», «А почему именно с нами?», «…меня завтра не станет?».

Уснул он лишь перед самым рассветом. Резко, словно его на аркане сдёрнули в чёрную полынью забытья, утянув на самое дно.

Проснулся Константин под вечер. Сына и Андрея Игоревича дома не было. Отец позвонил через несколько минут и сказал, не размениваясь на предупреждения и тому подобное. Срывающимся, густо простёганной тоскливой растерянностью голосом:

– Женя пропал.

Год спустя.

Сон не был похож на сон. Он отличался поразительной чёткостью, без перескоков и провалов: невероятной, шокирующей осязаемостью…

Женька быстро шагал впереди, ни разу не обернувшись на отчаянные просьбы отца. Прямая и висящая в сумеречной пустоте тропка была неширокой: шага полтора, от силы – два. Отца и сына разделяло метров пять, и Константин не мог сократить расстояние хоть на сколько. Женька непостижимым образом улавливал попытки Камского подойти поближе и тотчас же ускорял шаг, идеально выдерживая прежнюю дистанцию. Эта странная игра в догонялки длилась уже несколько минут, и Камский не хотел гадать, каким будет её финал.

– Женя, стой! – в очередной раз крикнул он. – Повернись! Да стой же!!!

Эта просьба разделила судьбу предыдущих. Сын продолжал шагать в неизвестность с прилежанием механизма, получившего всего две задачи: не слушать и не подпускать к себе идущего позади человека…

Камский пересилил страх разорвать расстояние ещё больше: замер. Женька остановился миг в миг, зеркальным отражением, сохраняя неподвижность. Лишь крепкие плечи сына еле заметно обозначали дыхание – спокойное, ничуть не похожее на дыхание подростка, отшагавшего не меньше километра в серьёзном темпе.

Константин облегчённо выдохнул, едва пересилив рефлекторное желание прикрыть глаза. Жутко боялся хоть на миг выпустить Женьку из вида, боялся, что сын опять пропадёт, исчезнет без следа…

Дичайшим усилием заставил себя успокоиться. Сказал как можно мягче и убедительней:

– Сынок, нам с дедушкой плохо без тебя. Я прошу, иди ко мне…

Женька не двигался.

– Что случилось? – спросил Камский: голос всё-таки подвёл, без малого не став стоном. – Да не молчи… Обернуться ты хотя бы можешь? Пожалуйста, я прошу тебя…

Наступившее безмолвие не принесло никаких изменений.

– Женя… – сказал Камский, чувствуя, что вот-вот сорвётся: дрожали губы, в голове мутилось. – Сынок… Ты куда пропал? Почему?

– Ты знаешь, почему…

Вкрадчивый и чуточку смешливый голос не принадлежал сыну. Константин понял это практически сразу, без лишних сомнений и уточнений.

Поспешно переступил на месте – и снова дальше… Вертя головой во все стороны, кромсая сумерки до предела напряжённым взглядом, высматривая ответившего.

Вокруг была пустота. Камский осмотрелся заново, с тем же итогом. Женька стоял в прежней позе, никак не отреагировав на перемены.