Нелюдь

22
18
20
22
24
26
28
30

Наступила полная тишина. Висящие на Дергаче твари не двигались, словно взрыв лишил их желания продолжать начатое. Ян перевёл взгляд на брызгающую кровью культю и повалился навзничь, давя лилипуток, выгибаясь телом, как в припадке. Те, кому повезло уцелеть, побежали в сторону погреба. Кривое зеркало стало багровым, принявшись поглощать Дергача целиком… Но сознание не угасло, и он услышал жалостливое бормотание старухи:

– Ой, Тихонюшка, бедолага… Ничего, подлечу-подлатаю, будешь лучше прежнего. А ты…

Она склонилась над Яном. Сквозь багровое марево Дергач разглядел, что лицо у неё снова стало нормальным.

– А ты, прыткий, сходишь – весточку передашь. А потом…

Старуха произнесла несколько фраз, и Дергач понял, что не посмеет сделать иначе. «Баба-яга» довольно кивнула и крикнула:

– Черныш!

Ян почувствовал быстрое, почти безболезненное прикосновение к шее. За ним пришла тьма…

В приёмной с ужасом взвизгнула Жанна. Следом раздался грохот, словно секретарша упала в обморок, своротив со стола что-то из оргтехники, и наступила тишина. Грибушин вздрогнул, схватил со стола «Глок» с полной обоймой, прицелился в дверь.

Изогнутая дверная ручка пошла вниз не медленно и не резко, обычно. Так, как её нажимает человек, привыкший заходить именно в этот кабинет.

А через две секунды Грибушин увидел на пороге знакомую долговязую фигуру. Опустил пистолет, нервно хохотнул:

– А-а, Везунчик… Испугал, чертяка. Всё, решил вопрос?

Он ожидал кивка или что Ян пойдёт на своё привычное место. Но Дергач зашагал к столу, и Грибушин с изумлением рассмотрел у него в левой руке грибное лукошко, с горкой заполненное землёй.

– Ты… Ты чего это? – Хозяин кабинета с трудом оторвал взгляд от чёрных комочков, сыплющихся на узорчатый паркет при каждом шаге Дергача. – Стой… Стой, я сказал!

Дуло «Глока» уставилось Яну в грудь, но он продолжил идти. Грибушин оскалился, чуть сместил прицел и выстрелил.

Пуля попала Дергачу в левое плечо. Ян покачнулся и шагнул дальше. Корзина осталась у него в руке: полное впечатление, что он не испытывает вообще никакой боли…

Второй выстрел. Третий, четвёртый!

Грибушин прострелил Дергачу второе плечо, засадил две пули в живот. Ян приближался.

Следующие шесть пуль превратили грудь Дергача в решето, никак не изменив расклад. Боёк щёлкнул вхолостую, обойма опустела. Дергач сделал последний шаг, и корзина встала на стол, рядом с телефоном.

А потом Ян взял свою голову обеими руками и снял её с плеч, пристроил напротив вжавшегося в кресло Грибушина. Неживой, остекленевший глаз уставился на хозяина кабинета.

– Т-т-ты… – Грибушин не мог справиться с трясущейся нижней челюстью. – П-почему…