Но это была просто калитка. Глеб без раздумий толкнул её от себя и выскочил в проход.
– И-и-ийя-я-я-ха! – с охотничьим азартом взвизгнуло пространство. – Беги, крутись, скачи как вошь! В землицу ляжешь – отдохнёшь!
Черемин бросился вперёд, почти не разбирая дороги. Прямо, поворот, ещё поворот…
Бугор земли вспух поперёк тропинки, Глеб едва не запнулся об него, успев подпрыгнуть в самый последний момент: тяжело, неуклюже.
Под правой ногой глухо хрустнул подгнивший сук. Приземлившийся Черемин не сумел удержать равновесие и – тропинка как раз начала идти под уклон – покатился кубарем. Пару раз чувствительно приложился спиной обо что-то твёрдое, пальцы сгребли пучок травы вперемешку с прошлогодней листвой.
Врезался в очередную ограду и замер, лёжа на животе.
– Колобок-колобок… – медоточиво, вкрадчиво пропела пустота и сразу же, без паузы, сорвалась в оглушительное верещание: – Я тебя с костями сожру!
В следующий миг до Глеба дошло, что он лежит в чём-то непонятном. Вскочил на ноги и, заранее содрогаясь от добавившегося к страху отвращения уставился на свою правую ладонь.
Невесомо, неощутимо стекающая с растопыренных пальцев кровь была похожа на вишнёвый кисель: густая, тёмно-алая. Черемин бросил взгляд на одежду. Жилетка и рукава рубашки спереди были изгвазданы кровью почти целиком, джинсам повезло чуточку больше.
Пустота разродилась противным булькающим смешком и утробно выдавила:
– В страшной, страшной, страшной сказке – подними-ка кверху глазки…
Глеб посмотрел вверх: послушно, как заворожённый. До нижней ветви растущего в пяти шагах дерева можно было достать рукой, но Черемин медленно шагнул назад, чтобы оказаться подальше от открывшегося взгляду зрелища. Ствол и толстые ветви остались без изменений, но всё остальное…
Листья исчезли. Их заменили разномастные куски и лоскуточки окровавленной кожи, Глебу бросился в глаза один – размером с питу для шавермы: с рваными краями. Тонкие ветки выглядели светло-серыми крысиными хвостами, с лопнувшей местами «корой», в разрывах матово белели хрящи.
Ближайшая ветка мелко затряслась. И, прежде чем Глеб успел принять решение – бежать или замереть, – в просветах между «листьев» мелькнуло небольшое вытянутое тельце. А спустя пару секунд на Черемина уставилась омерзительная безглазая мордочка неизвестной твари.
Существо напоминало скрещённую с куницей ящерицу, мелко и часто обрызганную кислотой. По-змеиному приплюснутая головка дёрнулась туда-сюда, словно к чему-то принюхиваясь. Розово обозначилась горизонтальная щель небольшой пасти, из неё выскользнул длинный язык, осторожно прикоснувшись к ближайшему лоскуту кожи.
А потом тварь проворно придвинулась ближе и жадно принялась жевать «лист», ловко цепляясь за прогнувшуюся и подрагивающую «ветку» полудюжиной коротких кривых конечностей.
Черемин посмотрел выше. То тут, то там виднелись уродливые, увлечённо пирующие пожиратели жуткой кроны.
Хотелось всхлипнуть, а потом заорать в голос, но Глеб намертво закрыл себе рот ладонью, боясь, что после крика существа бросятся на него. Он медленно миновал дерево и снова бросился бежать.
Поворот влево, прямо, снова влево…
С находящейся неподалёку могилы взмыло что-то угольно-чёрное, похожее на очень крупного нетопыря со скорпионьим хвостом. Тварюга запорхала в воздухе, прямо над проходом, яростно шипя и щеря несимметричные тонкие, но острейшие клыки и понемногу приближаясь к человеку.