Ответный крик донесся от владельца лотка:
— Горячие сосиски в тесте! Подходите и покупайте, пока не остыли!
Я шёл вдоль северной стороны парка, тяжело дыша из-за висевшего в воздухе дыма после вчерашнего страшного пожара.
Горело похоронное бюро Бенедикта, больше известное как «Вест-сайдский морг». Он находился южнее, в итальянской части Гринвич-виллидж. Но пожар был огромен, и в нём погибли четверо пожарных.
Его запах будет ещё долго витать в воздухе, как напоминание о произошедшей трагедии.
Этот запах смерти лишь усилился, когда я проходил мимо Древа Висельника. Ходили слухи, что оно было местом казни на протяжении долгих столетий.
Я ускорил шаг и замедлил его, только подойдя к мраморной Арке Вашингтона, под которой проходила Пятая авеню. Потом повернул налево возле величественного дома из красного кирпича в стиле греческого Возрождения. Его жильцы, принадлежащие к самой состоятельной прослойке города, давно переехали в более презентабельный район в центре города.
Офис доктора Вольмана находился в последнем здании на краю университетского городка.
Он открыл почти моментально, стоило мне постучать в дверь, и я пришел к мысли, что и он, и все остальные с нетерпением ждали меня, несмотря на то, что я прибыл вовремя.
— Профессор социологии? — спросил я, заметив латунную табличку на двери. — Но это не корпус университета.
Я знал, что здание Нью-Йоркского университета по большей части переехало в центр города в кампус в Бронксе, а здесь остались несколько классных комнат в полуразрушенных зданиях, граничащих с восточной частью парка.
И те задания не имели ничего общего с роскошным домом, в который я только что вошел.
Доктор Вольман издал нечто среднее между смешком и кашлем.
— Кафедра социология остаётся моим основным местом работы, — ответил он, улыбнувшись, — по крайней мере, пока они не создадут факультет криминалистики. И осмелюсь предположить, что произойдет это не раньше, чем я окажусь в могиле. А теперь идёмте, — добавил он. — Все ждут.
Он повел меня по широкому коридору с кремовыми стенами и золотисто-багровыми коврами на полу в дальнюю комнату, опираясь при ходьбе на трость.
По пути он пояснил, что первый этаж своих апартаментов приспособил для учебных целей с согласия университета. Поскольку стареющему профессору было тяжело передвигаться по растянувшемуся на километры университетскому городку, кафедра была размещена в пределах его физических возможностей.
— К тому же, — заметил он, — некоторые занятия продолжают проводиться здесь, в кампусе на Вашингтон-сквер-парк. Для многих наших студентов это оказалось наиболее удобным местом.
Мы вошли в просторную комнату, которую профессор, очевидно, использовал в качестве классной комнаты.
На дальней стене висела доска, а перед ней стоял круглый стол, за которым могли уместиться, по меньшей мере, десяток студентов.
Огромное, во всю стену окно по левую руку открывало потрясающий вид на конюшни нью-йоркского университета.