— Я так понимаю, что «блистающий праздник» — это про театр, — произнёс я. — Он упоминал про это в письме в «Таймс».
— Либо это еще один способ упомянуть По, — заметила Изабелла, вскидывая на меня горящие глаза.
— Каким образом? — удивлённо поинтересовался я.
— Эти две строки — выдержка из стихотворения Эдгара Аллана По под названием «Червь-Победитель», — ответила она. — В этом спектакле по сцене бесцельно бегают скоморохи, преследуя Призрака, которого никогда не поймают. В зале «сидят Серафимы и плачут», а в конце пьесы появляется гигантский червь, который съедает всех скоморохов. И на этом занавес опускается.
— Звучит ужасно, — ошеломлённо выдавил я.
Изабелла рассмеялась, и смех её был похож на звон колокольчиков.
— Это и выглядит ужасно. Основная мысль стихотворения в том, что жизнь — нелепый танец, в конце которого нас ожидает отвратительная смерть.
— То есть, буквально — черви, поедающие наше тело в могиле? — спросил Алистер.
— Да, — кивнула она.
— И зачем, во имя всего святого, писать это у девушки на спине? — произнёс я.
Изабелла ответила тихо, но уверенно:
— Думаю, он пытается нам сказать, что мы и есть те Серафимы.
— Почему? — не понял я.
— Потому что наша судьба — наблюдать и плакать. Мы ничего не можем изменить, — тихо ответила она. — И он осквернил её тело. Так, как это сделал бы Червь-Победитель.
На несколько секунд в комнате повисла мрачная тишина.
— Но кто он такой? — воскликнул я, барабаня пальцами по столу. — И почему он выбирает своими жертвами актрис Фромана?
— Он — коварный обольститель. Вспомните: он убеждает каждую из женщин красиво одеться. Возможно, они даже репетируют это на сцене, после того как все уйдут домой. Он ведь говорил каждой жертве, что «сделает из неё звезду».
Я вспомнил Чарльза Фромана, репетировавшего в отеле «Никербокер» сцену с очередной Джульеттой.
Но решил вернуться к этим мыслям попозже.
— Момент осознания каждой жертвой его истинных намерений был ужасным, жестоким предательством. А удушение само по себе — один из самых болезненных способов убийства. Поэтому даже если он и обставил смерть каждой женщины красиво и умиротворённо, на самом деле она не испытывала ничего, кроме боли и страха.