Ярость

– Уехать? Но что про нас скажут люди? Хочешь остаться в их памяти обманщиком? Наши соседи, наши друзья, и…

– У нас нет друзей, Нееле, – напомнил он, и на этот раз она не стала спорить.

– Ну хорошо, – сердито сказала она, – хорошо. Тогда мы уедем. И эта проклятая страна отправится в задницу! Убежим в Южную Америку или куда-нибудь еще, где нас примут и не выдадут.

– Но моя мать живет здесь в доме престарелых. Я так не могу. Не смогу просто взять и все бросить. Здесь моя родина.

Нееле начала пинать ногами кресло. Юстус постарался отдалиться от нее на максимальное расстояние. Он хорошо знал вспышки ярости жены и знал, что она всегда носит с собой складной нож. Сейчас она достала его и принялась вонзать в кресло.

– Дерьмо, дерьмо, гребаное дерьмо! – вопила она, била, вонзала и колотила. При этом она подняла такой ветер, что некоторые купюры взлетели в воздух и парили по комнате, как бумажные ласточки.

Он выпил еще стакан воды и просто оставил жену в покое. Со временем она придет в себя. Он знал ее уже давно.

Она могла быть такой нежной, такой любящей, такой заботливой. Заботилась о его матери, как о своей собственной. А потом вдруг взрывалась.

Тренировки по боксу и карате шли ей на пользу. Там она тратила избыточную энергию. Но в тоже время становилась опаснее. Удары ее рук давно стали сильнее, чем его.

Нееле, задыхаясь, замерла перед креслом, которое теперь не спасла бы никакая обивка – по нему явно плакала свалка.

Она обошла кресло кругом, разглядывая его, словно создала произведение искусства. При этом она небрежно наступала на купюры, а потом нанесла прицельный удар по столу. Стол перевернулся, денежная пирамида разлетелась по всей комнате. Бутылки шампанского со звоном упали на пол. Одна разбилась, вторая уцелела.

Юстус еще глубже забился в самый дальний угол комнаты, к книжному стеллажу, где стояла его рабочая литература по финансовому консультированию.

Она обошла вокруг кресла и вокруг стола, словно художник, оглядывающий собственную экспозицию перед открытием выставки. Она положила руки на бедра, не выпуская швейцарского ножа, словно планировала использовать его снова.

– А я ведь была готова действительно это сделать, Юстус. Я рассматривала вариант отравить питьевую воду и убить множество людей. Я не ожидала, что они так быстро заплатят. Не думала, что они так легко встанут на колени. Я думала, что сначала мне придется это сделать, и почти сделала. Представляешь? Почти отравила воду в Нордене и Норддайхе, чтобы показать им, что они должны заплатить. А теперь ты рассказываешь, что все эти деньги нам вообще не нужны?

Он задался вопросом, стоит ли делиться с ней такими мыслями. А потом откровенно сказал:

– Возможно, тогда ты помогла бы мне куда больше, любовь моя.

– Чем помогла бы?

– Экологические катастрофы и террористические угрозы обычно роняют биржевой курс. А мне как раз нужно именно резкое падение. На тысячу, а лучше полторы тысячи пунктов. Тогда дела снова пошли бы в гору.

– Тогда у тебя будут твои виртуальные деньги? – спросила она и снова пнула ногой небольшую кучку купюр. – Вместо этих чертовых реальных, с которыми нельзя ничего сделать?

– Да, – ответил он. – Возможно.