— Н-не знаю. Но, кажется, я последний, кто с ней разговаривал.
— Вы?
— Ну да. Я курьер редакционный, сейчас удостоверение покажу, — парень похлопал по карманам, но безуспешно.
— Да не надо удостоверения, — остановила его Арина. — Просто расскажите.
— Ну… позавчера я сюда покурить вышел, в редакции нельзя, тут вообще-то тоже вроде бы нельзя, — он мотнул головой в сторону красного знака с перечеркнутой сигаретой над благоухающей окурками урной. — Но все тут дымят. И как раз Регина вышла. И со мной встала перекурить. И такая, знаете, ну как будто в лотерею выиграла. Ну я типа пошутил, премию, что ли, выписали, а она: может, и будет премия, только не наши копейки нищебродские, а нормальная. Мне, говорит, Тошка, это я, меня Харитоном зовут, мне, говорит, сейчас такое сказали, такое! Если подтвердится, это будет бомба!
— И что дальше?
— Да ничего. Покурили, я внутрь пошел, а она по лестнице вниз побежала.
— И никаких подробностей? Что ей «такое» сообщили?
Харитон-Тошка помотал головой.
— Только я почему-то подумал, что это как-то с ее последним материалом связано. Ну про маньяка, где следствие в тупике… Ой, извините.
— Да ничего. На нас постоянно всех собак вешают, мы привыкли. Значит, вам показалось, что Регина получила какую-то информацию про этого маньяка?
— Ну… да. Только не получила, а собиралась.
— Может быть, она все-таки что-то такое сказала?
— Нет… Не помню. Ну а про что еще? Она сказала «это будет бомба». Про что еще?
И этот про «бомбу»! Они тут все сумасшедшие, что ли?
— Ладно, спасибо. Вот возьмите, вдруг что-то вспомните все-таки, — Арина протянула ему визитку и двинулась вниз по лестнице.
На следующей площадке зачем-то обернулась — и наткнулась на взгляд Харитона. Внимательный, сосредоточенный. Как будто парень Арину… изучал. Или оценивал. Вдобавок еще делал пометки в неизвестно откуда взявшемся блокноте. Впрочем, почему неизвестно — вон у него сколько карманов. Дюжину блокнотов можно рассовать. И сотню ручек. Ручку курьер держал странно — почти вертикально, и писал в блокноте, не глядя на страницу. Глаза же его были устремлены на Арину.
Она даже хотела вернуться, спросить — в чем дело? Но почему-то смутилась, отвела взгляд. Мало ли что он там черкает — может, галочки в списке дел ставит. А «изучающий» взгляд ей просто померещился. Наверняка померещился.
И она опять зашагала вниз. Каждый шаг, каждая ступенька отзывались внутри, как тиканье невидимых часов.
Если Регина — очередная жертва, значит, она еще жива! Но надолго ли?