— Я хотела поговорить с тобой о другом. О вчерашнем вечере.
Тейтум с бесстрастным лицом ждал продолжения.
— Послушай, мне правда очень жаль, что мои слова тебя обидели. Наверное, пытаясь помочь, я повела себя чересчур прямолинейно… — Она ожидала, что при этих словах лицо Тейтума смягчится — но оно оставалось таким же жестким, напряженным, словно все из углов и ломаных линий. — Случай в Лос-Анджелесе произошел много лет назад, и неудивительно, что ты не хочешь об этом говорить.
Тейтум, кажется, еще крепче сжал челюсти — хотя куда уж крепче… Может, пропустил начало, когда она извинялась?
— В любом случае я прошу прощения. А теперь хочу сходить куда-нибудь поесть. Давай со мной! Я угощаю.
— Значит, тебе жаль, что твои слова меня обидели, — сухо повторил он.
Все-таки до него дошло!
— Ну да.
— И теперь понимаешь, что, возможно, выражалась слишком прямолинейно.
Вся эта история с извинениями пошла куда-то не туда, и Зои чувствовала, что начинает злиться.
— Послушай, мне правда очень жаль! — Это уже третий раз. — Так пойдешь со мной или нет? Здесь есть одно место…
— Я не голоден. Спокойной ночи. — Тейтум захлопнул дверь.
Зои застыла, устремив ошеломленный взгляд в закрытую дверь и борясь с желанием пнуть ее ногой. Затем развернулась и решительно зашагала прочь, навстречу одинокому ужину.
Глава 27
Гарри Барри сидел в холле мотеля и готов был уже бросить свой наблюдательный пост, когда увидел, как мимо проносится и почти бегом вылетает на улицу Зои Бентли. Он даже не сразу ее узнал, так непривычно она выглядела в обрезанных джинсах до колен и футболке, вместо брючных костюмов, которые носила в Чикаго. Впрочем, ошибки быть не могло. Эти глаза ни с чем не спутаешь.
Он вскочил с мягкого диванчика и поспешил за ней.
— Доктор Бентли!
Она обернулась, рассеянно глядя на него.
— Какая удача, что я вас встретил! — с самым невинным видом воскликнул Гарри.
Зои взглянула прямо на него, и он остановился: ему вдруг стало не по себе. В детстве Барри порой боялся, что некоторые люди умеют читать мысли и способны заглянуть в самые темные закоулки души. И сейчас — под взглядом пронзительных глаз — его охватило почти такое же ощущение.