«Я ищу человека, который покупает много кукол. Старые и почти новые. Вы продаёте куклы оптом?»
«Я нечасто их продаю, - сказала Милдред. - Однако у меня есть комната в задней части помещения, где я храню вещи, которых у меня в избытке. Стеганые одеяла, старая одежда, даже гора комиксов, которые я пообещала одному молодому человеку сохранить, пока он не сможет себе их позволить. Одно время у меня были коробки с куклами. Большинство из них были старыми, однако были и новые. И теперь, когда Вы упомянули об этом, я вспоминаю, что продала большинство из них одному клиенту».
«Как насчёт чайных сервизов? Ненастоящих. Таких, с которыми играют маленькие дети».
Милдред посмотрела на Макензи так, словно предчувствовала вопрос. «Да, у меня бывает такой товар. Недавно я получила несколько новых наборов от женщины, которая убирала свой чердак. Но да... у меня здесь бывает довольно много таких вещей. Я помню, что продала много чайных сервизов в тот же день, что и кукол».
«Вы случайно не помните покупателя?»
«Смутно. Я помню, что это был мужчина. Я спросила его, зачем ему всё это нужно, и он ответил, что он художник. Что у него сейчас какой-то крупный проект, вроде паблик-арта».
Макензи достала телефон и нашла фотографию, которую сделала утром из дома убийцы. Она показала его Милдред и спросила: «Вы используете такие наклейки, для указания цены на свой товар?»
«Да, это было куплено в моём магазине. Я собиралась продавать кукол по отдельности, очень дёшево. Но он предложил приличную цену за несколько коробок. То же самое с чайными сервизами».
«Мисс Тауэрс... я очень прошу Вас вспомнить. Было ли что-то особенное в этом человеке? Любая примета, которая помогла бы мне определить, кто он и где живёт?»
Милдред на мгновение задумалась, склонив голову набок, словно старательно что-то воспоминания. «Знаете, мне кажется, он сделал какое-то замечание по поводу того, как я обустроила магазин. Он сказал, что весь этот беспорядок вызывает у него приступ клаустрофобии. Он всё повторял, что не желает обидеть меня, но ему нужно уйти как можно скорее, потому что у него клаустрофобия. Он даже вспотел, когда я повела его в заднюю комнату, где были куклы».
Это согласуется с моей теорией о клаустрофобии, - подумала Макензи. - Медленно... медленно... мы приближаемся к цели.
«Вы не помните, как он платил?»
«Да, он заплатил наличными. А ещё он...»
Она снова остановилась, и ее лицо медленно побледнело.
«Мисс Тауэрс?»
«О, боже. Подождёте одну секунду, дорогая?»
Милдред вернулась за свой маленький письменный стол и выдвинула нижний ящик. Она начала что-то искать в нём, сидя в маленьком кресле и неуклюже согнув спину.
«Люди называют меня барахольщицей, - добродушно сказала она, роясь в ящике. - Наверное, они правы. Вот почему мне нравится управлять этим маленьким бизнесом и, возможно, это и есть причина, по которой у меня тут такой беспорядок. Но быть барахольщицей - значит ничего не выбрасывать. В этом ящике у меня есть сообщения от клиентов, сделанные много лет назад. Письма, открытки и тому подобное. Я храню всё это».
Через несколько секунд она снова села прямо. В руке она держала клочок голубой бумаги. На нём что-то было написано.
«Он оставил это. Я случайно вспомнила. В тот день, когда он был здесь, я ожидала поступления ещё одного чайного сервиза. Его должны были принести в течение недели. Он был заинтересован в покупке и спросил, смогу ли я доставить ему этот сервиз, когда он поступит. И он хотел, чтобы я привезла его по этому адресу».