ДНК

Упершись в крышку стола сжатыми кулаками, Хюльдар подался вперед, закрыл глаза и сжал до скрежета зубы – все сходилось! Он распрямился так стремительно, что у него на секунду потемнело в глазах. Дрожащими руками выловив из кармана никотиновую жвачку, для верности затолкал в рот сразу две пластинки.

В отчете о пропаже вещдоков из хранилища Хюльдар наткнулся на кое-что, знакомое ему. Среди исчезнувших предметов числились черный мотоциклетный шлем, мобильный телефон и стеклорез с присоской. Также из хранившейся там же полной коробки со скотчем исчезли восемь рулонов. И телефон, и скотч были частью краденого, найденного при обыске. В телефоне стояла предоплаченная сим-карта, которую в свое время не стали отслеживать. О его пропаже никто не заявлял, а так как телефон был дешевый, не было сделано попыток найти его владельца. Также никто не заявлял и о скотче, а магазин, который поначалу сообщил о краже коробки с флэшками, не удосужился уведомить полицию, когда обнаружилось, что пропали вовсе не флэшки, а обыкновенный скотч, – видимо, чтобы не потерять страховые выплаты. Стеклорез с присоской был конфискован у вора, когда того застукали на месте преступления, а шлем фигурировал в старом деле, связанном с наркотиками, – его владелец все еще отдыхал за решеткой.

Когда Хюльдар поднял информацию о краже в доме матери Карла, его внимание привлек не сам инцидент – из дома была украдена какая-то незначительная мелочь. В рапорте было указано, что потерпевшая была расстроена, но в то же время вела себя несколько неадекватно. У полицейского, расследовавшего это дело, создалось впечатление, что она в основном интересовалась его персоной.

База данных полиции также содержала информацию об участии Халли в нелегальных скачиваниях. И опять внимание Хюльдара привлекло не само преступление, а личность офицера, принимавшего самое активное участие в деле. Это был тот же следователь, который занимался проверкой по факту кражи в доме матери Карла: Рикхард.

Поначалу Хюльдар был озадачен: не уведомить о своей связи аж с двумя персонами, фигурировавшими в деле об убийстве, – такое на Рикхарда было совсем не похоже, это противоречило всему, чему их учили, и поэтому здесь должна крыться какая-то ошибка.

Недолго думая, Хюльдар позвонил Карлотте. Та не особо обрадовалась его звонку, но, видимо, прочувствовав серьезность дела, перестала требовать разъяснений и принялась отвечать на его вопросы.

Прежде всего он спросил ее о бывшем супруге: имел ли тот какое-либо отношение к Аустрос, Элизе или Сигвалди. Оказалось, что Рикхард не знал никого из этих людей, чего нельзя было сказать о самой Карлотте. Аустрос преподавала биологию у нее в гимназии, а Сигвалди некоторое время был ее гинекологом.

Когда Хюльдар начал спрашивать, не произошло ли некоего конфликта с Сигвалди, не допустил ли тот какую-нибудь ошибку или причинил ей вред, так что она не могла больше иметь детей, Карлотта прервала его, поинтересовавшись, насколько важно ему все это знать – вопросы становились слишком личными. Но затем, после краткого молчания, призналась, что Сигвалди и был тем врачом, который обследовал ее, а затем одобрил и произвел по ее просьбе аборт, не потребовав указания причины. Так что ее последняя беременность не закончилась выкидышем, как они с Рикхардом всем говорили. Карлотта не хотела рожать этого ребенка и сделала аборт, а Рикхарду сообщила об этом лишь после того, как все уже было сделано.

После всего услышанного Хюльдар на какое-то время потерял дар речи, а Карлотта, не дожидаясь его вопросов, выплеснула на него объяснение своего решения. Оно прозвучало как гром среди ясного неба, и ошеломленный Хюльдар, слушая ее, даже подумал, не приснилось ли ему все это. Но Карлотта продолжала рассказывать и о письме, с которого все началось, и о том, как во всю эту историю были вовлечены Аустрос и мать Карла.

– Сигвалди, – пережевывая жвачку, обратился Хюльдар к отцу Маргрет, – передайте, пожалуйста, Фрейе мою благодарность за то, что она сделала для меня, и извинения за то, что я вынужден уйти не попрощавшись.

Сигвалди не смог скрыть, что был рад избавиться от компании Хюльдара.

– Хорошо, я все передам.

* * *

Хюльдар долго сидел в машине, уронив голову на руль и пытаясь очистить мозги от роившихся там мыслей. Только услышав стук входной двери, он завел машину и тронулся с места. Ему не хотелось прощаться с Сигвалди и Маргрет, причем Сигвалди наверняка удивился бы, почему Хюльдар еще до сих пор не уехал. В зеркале заднего вида он видел, как отец и дочь идут бок о бок вдоль дома; она не держалась за его руку.

Хюльдар не успел далеко отъехать, когда зазвонил телефон. Это была Фрейя.

– Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Ты уже ушел, когда мы с Маргрет закончили, а я собиралась воспользоваться возможностью и признаться тебе кое в чем, как мне кажется, важном.

– Если это связано с отчетом или показаниями Маргрет, то в этом нет необходимости. Мы, похоже, пошли по ложному следу, так что у нас опять всё в подвешенном состоянии.

Это еще было мягко сказано.

– Нет, это не касается ни отчета, ни Маргрет.

Хюльдар не знал, что и думать.

– О’кей…