ДНК

Хюльдар возмущенно хмыкнул:

– У тебя вообще с головой в порядке?

– Да. Все только выиграют, если ты будешь держать язык за зубами. Сам подумай: я, понятное дело, буду только рад, Карлотту не выставят на публичное обсуждение, как какого-то фрика, а ты останешься на своей должности. Единственный лузер во всем этом – бедняжка Карл, но ему так и так нечего терять. Видишь? Сплошной выигрыш для всех.

– И не мечтай, это не тот пример. Ты совершил преступление, хуже которого трудно себе представить. Трижды! Ты действительно думаешь, что я так озабочен своим повышением, что позволю тебе выйти сухим из воды?

Фрейя невольно ахнула – и замерла в испуге: вдруг они ее услышали? О чем они говорят? Разве не Карл убил мать Маргрет? Неужели настоящий убийца сейчас стоит в этой комнате?

– Да, именно на это я и надеялся. Между прочим, мне было нелегко это сделать, но они все этого заслужили.

– Элиза? Что тебе сделала Элиза?

– На самом деле ничего, к ней у меня претензий не было. Я собирался убить Сигвалди – точно так же, как тот убил моего ребенка, – но его не оказалось дома, и я счел Элизу вполне подходящей. Конечно, я мог бы убить одного из их детей, это было бы справедливо, – но я не смог. Я же не маньяк какой-то.

Фрейя чувствовала, что задыхается. Она закрыла глаза и постаралась успокоиться: в шкафу много воздуха, более чем достаточно, нужно просто дышать медленно, здесь достаточно воздуха…

– Ты мог просто уйти и вернуться, когда он будет дома. Элиза не сделала тебе ничего плохого.

– Нет, по-другому было нельзя. Все, можно сказать, само приплыло мне в руки: божий подарок, если кто в такое верит. Я совершенно случайно увидел ее, когда она сворачивала на заправку. Я поехал за ней и воспользовался этой неожиданной удачей. С ключом от входной двери все становилось намного проще. Поэтому не было и речи о том, чтобы дожидаться, когда вернется Сигвалди, и повторять попытку. Они сменили бы замок и стали вести себя осторожней. Поэтому все произошло так, как должно было произойти.

– Он не убивал твоего ребенка, Рикхард. Он сделал аборт, единственно правильное во всей этой ситуации. Как ты думаешь, почему у Карлотты постоянно были выкидыши? Может, природа пыталась вам что-то сказать? И что, по-твоему, должна была сделать Карлотта после того, как узнала, что к чему? Сигвалди не принимал этого решения, это сделала Карлотта. А у нее не было другого выбора. Ты сам-то понимаешь, насколько все это серьезно?

– Серьезно? Конечно, я понимаю, насколько это серьезно. Думаешь, как я чувствовал себя, когда узнал обо всем? И как, ты думаешь, себя чувствовала Карлотта? – Рикхард рассмеялся. – Прикинь, если б дома у этого Карла не произошло кражи, ничего не случилось бы. Мы с Карлоттой готовились бы сейчас к рождению нашего ребенка, и никому не нужно было бы умирать. Так нет же! Матери Карла нужно было обязательно все испортить: разглядеть сходство между мной и ее старшим сыном и вспомнить мое имя. Сначала она не подала виду – просто много расспрашивала о моих личных делах, и я подумал, что это просто тетка со странностями. И, как дурак, поведал ей, что скоро стану отцом, и даже назвал имя моей жены. Я был тогда так счастлив… Лучше б мне было заткнуться и помалкивать в тряпочку. – Послышался тяжелый вздох; Фрейя решила, что он исходил от Рикхарда. – А после того как я ушел, она решила заняться расследованием по своим каналам – и убедилась, что ее предположение было верным: что я, ее сын Артнар и Карлотта – братья и сестра. То есть что Карлотта – моя сестра.

– Рикхард, ты ведь знаешь, что все обстоит гораздо хуже. Хотя одного вашего родства было бы достаточно, чтобы разбежаться, как два магнита с одинаковыми полюсами.

Фрейя не верила своим ушам. А Рикхард продолжал, будто и не услышал замечание Хюльдара:

– Мать Карла написала Карлотте письмо. Та показала мне его уже после аборта. Там была изложена печальная история моей матери – вернее, нашей с Карлоттой матери – и совет прервать беременность. Мы с Карлоттой не должны были встретиться; нас отправили каждого в разные концы страны, полагая, что наши пути никогда не сойдутся. Они не приняли во внимание, что я ее очень любил. Я увидел ее случайно на юрфаке в университете и тут же понял: вот моя жена. И неважно, что теперь я знаю, что она моя сестра. Это ничего не меняет, абсолютно ничего. – Рикхард засмеялся жутковатым смешком. – То, что случилось с нашими родителями, давно в прошлом. Мать умерла, и отец тоже. Или как назвать эту тварь, я не знаю: отец или дед? Кто он на самом деле?

– И то, и другое. И ты прав, Рикхард, он был чудовищем. Он насиловал свою дочь. Постоянно. Ее история трагична, и неудивительно, что она в конце концов убила его. Ужасно, что она посчитала нужным положить конец и собственной жизни. Я уверен, что сочувствие всех было бы на ее стороне и она получила бы минимальное наказание. Это видно даже из того, как тщательно старались замалчивать инцидент. Даже в прессу ничего не просочилось. Она, наверное, сделала это, чтобы защитить своих детей, чтобы люди не узнали о вашем происхождении.

– Она забеременела в девятнадцать лет. Переехала в Акранес к этому мужику, якобы отцу, но тот не захотел признавать ребенка. Так, во всяком случае, было сказано в письме, полученном Карлоттой. Мать не могла себя содержать и была вынуждена вернуться домой, к человеку, который должен был помочь встать ей на ноги, – в дом отца. Но вместо этого он воспользовался ее положением и тем, как далеко от города и всего остального находился хутор и что туда никто никогда не заезжал. И эта скотина сломала ее и надругалась над ней. Мать родила от него двоих детей, а потом снова забеременела. Тогда она и убила его. Застрелила из ружья. А потом и себя. Артнар, старший, видел все это. Считается, что мать родила Артнара от этого мужика из Акранеса, но на самом деле ничего точно не известно; возможно, его отцом тоже был его дед.

– Рикхард, трагическая судьба твоей матери ничего не меняет. Ваше с Карлоттой родство настолько близкое, что вы ни в коем случае не можете жить как муж и жена, тем более иметь общих детей. Подумай только, у ваших детей в качестве родителей будут родные брат с сестрой, с одной бабушкой и одним дедом, который к тому же еще и их прадед. Аустрос дала Карлотте правильный совет. Вероятность того, что ребенок мог родиться с дефектами, была слишком высокой.

– Был также шанс, что с ребенком могло быть всё в порядке. Аустрос не рассчитала такой вероятности для Карлотты, но сделала это для меня.