— Почему это тебе ни с того ни с сего вдруг понадобилось это знать? — ответил Джесон вдруг напрягшимся голосом, когда она спросила его, что произошло между его бывшей женой и Хаён. Залпом допил остатки кофе, который налил себе из стоящего в ординаторской автомата, и неистово раздавил бумажный стаканчик в кулаке.
Появление Сонгён в больнице без звонка его явно озадачило, но когда она объявила, что хочет поговорить с ним про Хаён, Джесон охотно уделил ей некоторое время. Он только что закончил прием и сказал, что можно было бы сходить пообедать вместе. Ему, похоже, тоже хотелось поговорить о дочери. Однако его настроение сразу изменилось, едва она завела речь о его бывшей жене. Сонгён смутно знала, что между ним и ею что-то произошло, и это, похоже, глубоко ранило как его, так и Хаён.
— По-моему, ты и так уже все поняла из того, что я тебе уже рассказывал, — буркнул он.
— Чтобы я могла понять, что сейчас чувствует Хаён, мне нужно знать, какие взаимоотношения у нее были с матерью и что между ними произошло, — не отставала Сонгён.
Отвернувшись к окну, несколько секунд он молча разглядывал небо. А потом наконец начал рассказывать, слегка охрипшим голосом, про то, как у них все происходило:
— Она вечно жаждала большего… Когда я давал ей одну вещь, ей хотелось две; когда получала две, требовала три, требовала десять… Желала, чтобы я всегда был под боком. Ее не волновало ничего, кроме меня, и она хотела, чтобы и меня тоже не волновало ничего, кроме нее. Просто с ума сходила, если мое внимание было сосредоточено не на ней. Это была не любовь, это была одержимость! Я чувствовал себя так, будто меня душат. Чем сильней она цеплялась за меня, тем дальше мне хотелось убежать. После развода я подумал, что наконец-то свободен, но все стало только хуже…
Когда они начали отдаляться друг от друга, его бывшая стала использовать ребенка, чтобы держать его поближе к себе, тогда как его самого она интересовала все меньше и меньше. Она поняла, что если речь идет о Хаён, то он моментально ответит, в то время как прочие звонки и эсэмэски напрочь игнорирует. И стала постоянно сообщать Джесону, что Хаён заболела или поранилась, потому что знала, что он обязательно откликнется.
— Ты… ты когда-нибудь слышала про ДСМ?
Сонгён кивнула. Этот термин уже приходил ей на ум, когда она услышала историю Хаён.
— Поначалу это не приходило мне в голову. А когда я осознал, что Хаён слишком уж часто ранится или попадает в больницу, то задал ей этот вопрос. Она не знала, почему так получается. Естественно, не знала — ну как она могла даже просто представить, что ее мать намеренно причиняет ей вред? Но со временем Хаён и впрямь начала это смутно подозревать, когда частенько вдруг плохо чувствовала себя, съев что-нибудь, что дала ей мать, или попадая во всякие происшествия, когда та была рядом, — продолжал Джесон.
ДСМ расшифровывается как «делегированный синдром Мюнхгаузена» — расстройство, при котором кто-то обижает или ранит своего ребенка или домашнее животное, только чтобы привлечь к себе внимание. Мать Хаён подвергала собственного ребенка опасности, чтобы добиться внимания бывшего мужа.
Сонгён проявляла интерес к этому вопросу, еще когда только изучала психологию, и до сих пор хранила кое-какие материалы по этой теме.
Собственно синдром Мюнхгаузена — это психическое расстройство, при котором люди симулируют какое-то заболевание ради привлечения внимания. Лгут, будто чем-то больны, чтобы получить сочувствие и заботу, а когда внимание иссякает, якобы заболевают чем-то другим.
— Так было и в тот день, когда погибла твоя жена? — спросила Сонгён.
— Думаю, что да. Я сказал ей, что не приеду, даже когда она сказала мне, что Хаён получила травму. Меня уже так это достало… Она, должно быть, впала в глубокое отчаяние, осознав, что использовать Хаён теперь уже без толку.
По его словам, в тот же день, когда его бывшая жена покончила с собой, Хаён сломала ногу. Из того, что говорила Хаён — что она боится свою мать, которая регулярно является ей во сне, — Сонгён поняла, что девочке по-прежнему приходится тяжело из-за этих воспоминаний. Все жертвы ДСМ помещаются на лечение теми, кого они любят и на кого полностью полагаются. Хаён, по всей видимости, так и не сумела понять, какая из двух сторон ее матери была настоящей.
— После смерти ее матери я всего пару раз заезжал проведать Хаён, — сказал Джесон.
Бабушка с дедушкой Хаён со стороны матери, присматривавшие за ней, окончательно отбили у него охоту ее навещать. Они решили, что лучше уж им самим воспитывать ее, чем отправлять в новую семью, когда он женился вторично. Тогда, еще только начиная новую жизнь с новой женой, он счел их доводы вполне разумными.
Но каково при этом пришлось самой Хаён? Она уже и так испытала сильный шок после смерти матери — это решение взрослых могло оказаться для нее еще одним ударом. Похоже, она решила, что отец просто бросил ее на произвол судьбы — некоторое время она даже отказывалась с ним видеться.
Сонгён хотелось заметить, что выбор Джесона был довольно эгоистичным, но она не смогла высказать это вслух. Нечего и говорить — она ведь и сама была частью причины, по которой он принял такое решение. Если бы в дом бабушки и дедушки Хаён не пришла беда, жизнь Сонгён так и не пересеклась бы с жизнью ребенка.
ebooksa