Каждый контакт — это след. А им нельзя оставлять следов, во всяком случае непреднамеренных. Вместо этого Пит уничтожил телефон, — тем же способом, как это сделала, — на что он надеялся, во всяком случае, — и Зофия.
Сначала тот единственный, в котором только и можно было услышать ее голос. Потом и другой, с отвратительным, искаженным голосом. Поэтому Эверту Гренсу, вышедшему на кухню за очередной чашкой кофе, — трудно сказать, какой по счету, — пришлось переступить через пустую банку из-под ацетона, пару любимых кастрюль, рифленый молоточек для мяса и кухонные полотенца со свежими дырками. Кроме того, по полу были разбросаны мельчайшие кусочки пластика.
— Это то, о чем я подумал?
— Полагаю, что так.
— Большая куча.
— Я решил, что пришло время это сделать.
— Ты отдаешь себе отчет, что произойдет, когда он в следующий раз попытается с тобой связаться? Ад и громы небесные…
— Они не знают, где находится моя семья. И где нахожусь я.
— Пока не знают, Хоффман. Пока…
— Они не узнают этого никогда, если у нас все получится.
Гренс отыскал в кладовке мешок для мусора, подержал, пока Хоффман ссыпал туда осколки.
— Поскольку это был больше, чем просто телефон, полагаю, ты сменил номер. Мне он нужен, если, конечно, мы все еще напарники.
— Я меняю их по два раза на дню. Шесть номеров — ты получишь их все.
Эверт Гренс поставил на стол две чашки с кофе — для себя и для гостя.
— Сядь.
— Опять совещание, комиссар?
— Можно сказать и так. Следственное совещание в самом маленьком полицейском коллективе.
Гренс улыбнулся и выложил напротив места Хоффмана два конверта.
— Поздравляю с успешной сдачей экзамена.
— Что такое, Гренс?