— Ты просил меня проследить за Хермансон.
— Теперь это не нужно.
— Тем не менее ты просил… И я следил за ней, какой гнусностью мне все это ни казалось… Послушай, Эверт, может, ты поручишь кому-нибудь проследить и за мной? Или уже поручил?
— Я же сказал…
— И, похоже, ты прав, Эверт.
Комиссару захотелось заткнуть уши. Ему хватило откровений в лифте, после которых он едва успел прийти в себя и снова собраться с мыслями.
— Вчера мы с Марианной обедали вместе, — здесь, в этом здании. И все было вроде как обычно и в то же время совсем по-другому… Такое чувство, знаешь, как будто все хорошо, но что-то не так.
Свен слегка перегнулся через стол. Было видно, как нелегко давалось ему говорить.
— Потом мы расстались. Марианна торопилась якобы на какую-то встречу в прокуратуре. И я пошел за ней. У меня это неплохо получается — следить, тем не менее несколько раз я был близок к тому, что она меня заметит. Она вела себя очень осторожно. Постоянно оглядывалась, двигалась окольными путями, меняла направления. Беспокоилась, одним словом.
Тут Свен понизил голос, как будто опасался, что Марианна, от которой их отделяло несколько кабинетов, может его услышать.
— Она держалась Рослагсгатан, — все время, до парка Ванадислинден, что довольно далеко от прокуратуры. Там она остановилась перед обычным на первый взгляд пятиэтажным зданием. Хорошенько огляделась, прежде чем набрать код на замке и войти. Я ждал ее в кафе напротив, оттуда все прекрасно было видно. Она вышла спустя полтора часа. Позже, когда мы встретились в коридоре и я спросил, как все прошло, первым делом снова почувствовал, что с ней что-то не так. И она солгала. Стала рассказывать про то, что прокурор переменил точку зрения. Но ты со мной согласишься, Эверт, что та Марианна Хермансон, которую мы знали, никогда не лгала. Я проверил — владельцы квартиры, куда она заходила, не фигурируют ни в одном из наших расследований.
Эверт Гренс откинулся на спинку стула. Свен Сундквист не имел привычки драматизировать события, никогда не преувеличивал и не давал воли эмоциям. Если здравый смысл имел лицо, то это было лицо Свена Сундквиста, каким видел его сейчас Гренс. Тем не менее комиссару хотелось возмутиться, потому что это была бы самая разумная реакция на то, что он только что услышал.
— У Хермансон может быть тысяча причин не докладывать тебе, с кем она проводит свое свободное время и где предпочитает прогуливаться после обеда.
— Все верно. Но я продолжил расследование и заглянул в наши журналы. И что ты думаешь? Большинства встреч, которые якобы проводила Марианна, в действительности не было. Не мне тебе объяснять, какое значение имеют эти встречи для наших расследований. Многие из тех, кого якобы посещала Марианна за стенами этого здания, утверждают, что в глаза ее не видели.
Лицо Свена отражало переполнявшие его неприятные чувства.
— Поскольку всем этим фактам напрашивается одно-единственное возможное объяснение, и ты, Эверт, разделяешь мои подозрения, рекомендую продолжать за ней наблюдать. И будь осторожен с информацией, которой собираешься делиться с Хермансон. Я не настолько глуп, чтобы не понимать, что у тебя есть еще один напарник, имя которого ты пока держишь в тайне, и, если Хермансон действительно не та, за кого себя выдает, от нашей с тобой неосмотрительности может пострадать много че- ловек.
Пит Хоффман вошел в небольшой, но гораздо более современный аэропорт, чем ожидал. Просторные стеклянные секции и зеркальный пол, взволнованные пассажиры перед электронными табло. Аэропорт имени Матери Терезы в Тиране. Машину он забронировал заранее, поэтому спустя полчаса ехал на север по свежезаасфальтированной дороге. Ее не существовало в прошлый его приезд, много лет тому назад и совершенно по другому поводу. На какой-то момент Пит почувствовал даже что-то вроде ностальгии, — едва ощутимый укол в груди, отбросивший его в прошлое. Тоску по той жизни, по одиночеству, когда весь мир замыкался на нем самом, а события и поступки не делились на «правильные» и «неправильные» и не имели последствий. Автобус отправлялся не то из Тираны, не то из Белграда, и Пит купил зараз десять автоматов. Пять сотен за штуку, плюс-минус мелочь, да столько же шоферу, чтобы согласился поставить сумку рядом с остальными в багажное отделение. Пару раз их останавливали, и шофер, конечно, понятия не имел, чей это багаж. Прибыльное дело и почти никакого риска. Транспорт по этому маршруту ходил два раза в неделю. Сбоев не случалось.
Сейчас все по-другому. Пит вздохнул. Не только он сам, но и жизнь контрабандистов изменилась. Пит Хоффман давно вышел из игры и отвечал отказом на разовые, пусть и сверхприбыльные, предложения. В сущности, принцип оставался прежним — любое незаконное оружие когда-то было законным. Изменились шведские покупатели. Теперь каждый полукриминальный подросток из пригорода хотел иметь собственный «ствол». Поэтому, чтобы держать цены на уровне около двадцати тысяч, поставщикам приходилось буквально сидеть на ящиках с товаром, иногда даже выбирать, кому стоит продавать, а кому нет. К тому же хорошо организованные группировки, вроде «Ангелов ада» или «Бандитос», никогда не заключали сделок в открытую, а действовали через нанятых закупщиков, заодно проверяющих качество товара.
Курьерские компании с двумя автомобилями, двумя сотрудниками и офисами в Варшаве и Софии, где складывалось то, что подлежало транспортировке в Швецию. Извне все это выглядело как обычная фирма, и водители автобусов, вроде того, которого использовал Пит, никогда не подвергались риску. Курьер доставлял товар из пункта А в пункт Б и не спешил. Его задачей были прием и доставка, не более того. С таможенной декларацией, составленной за пределами Швеции, в какой-нибудь из стран Евросоюза, где можно купить любую подпись и никто не будет перепроверять.
ebooksa