— Ничего такого, комиссар.
Гренс отходит немного в сторону, к оцепленной поселковой улице. Но и оттуда зрелище катастрофы выглядит не менее жестоким.
Сильный взрыв всегда сопровождается ударной волной. Поэтому гамак, в котором Зофия так любила сидеть с Луизой на руках, отброшенный, лежит возле штакетника. Детские качели позади дома как ветром сдуло. А изгородь, через которую мальчики лазили на соседский участок, разнесло на куски.
Он оборвал связь с шантажистами — и вот их ответ.
Оставалось надеяться, что семья Хоффмана прячется в действительно надежном месте.
Солнце нагревало и без того горячие руины. Дыхание клубилось у рта облачком черной пыли. Хермансон с криминалистами в латексных перчатках рылась в развалинах. Стажеры опрашивали не пожелавших или не успевших эвакуироваться соседей.
Усталый Свен, — слишком часто за последние дни приходилось подниматься с постели на рассвете, — направлялся к комиссару.
— Нам нужно поговорить, Эверт. С глазу на глаз.
— Хорошо, говори.
— Для начала, это ведь был дом Хоффмана, так?
— Да.
— Рискну предположить, что все это как-то связано с событиями последних дней. Я имею в виду убийства, пропажу документов из сейфа Вильсона и твою просьбу проследить за Хермансон. Я прав? Только давай начистоту, Эверт.
— Да, ты прав.
— И твой таинственный напарник, имя которого ты от нас скрываешь, Хоффман?
— Да, это так.
— И эта бомба в мирном пригороде…
— Предупреждение.
— И это все, что ты можешь об этом сказать?
— Пока все.
Но у Свена Сундквиста было еще одно дело. Результат анализа крови, обнаруженной на кухонном подоконнике в квартире Душко Заравича.