Именинница

Гренс переводил пристальный, испытующий взгляд то на нее, то на него, пока наконец оба не кивнули.

Соглашение было достигнуто.

— Спасибо. Теперь я могу…

Комиссар огляделся в поисках мобильника, на котором были часы.

— Ты что-то ищешь, Эверт?

— Телефон.

Гости тоже начали озираться, но, так ничего и не найдя, предложили шефу свои мобильники.

— Хорошо, Свен. Который час, можешь мне сказать?

Свен перевернул свой телефон вверх дисплеем:

— Четверть одиннадцатого.

— Спасибо. Стало быть, я могу удерживать Заравича в заключении меньше двенадцати часов. Именно столько нам отводится на предотвращение следующего убийства, Заравича или Хоффмана.

— Хоффмана?

— У меня нет возможности рассказывать эту историю во всех подробностях, но вся семья Хоффмана в смертельной опасности.

— Но если ты не можешь нам толком ничего объяснить, то как мы…

— Двенадцать часов, Свен. За это время мы должны найти продавшегося полицейского. Пит Хоффман будет работать со своего конца, мы со своего. Договорились?

12.03 (Осталось 9 часов 59 минут)

Дом, в который проник Хоффман, располагался чуть наискосок от белой виллы с антеннами, на противоположной стороне улицы, и тоже был построен, если верить Латифи, для партийных инструкторов. Сейчас им, как и другими подобными домами, владел нувориш-мафиози, по счастью не обзаведшийся вооруженной охраной.

Поэтому, убедившись, после нескольких часов наблюдений из машины, что хозяина нет дома, Пит выбил окно на боковой стороне и по лестнице, обозначенной на имеющемся у него плане, спустился в подвал. В дальнем его конце находилась котельная. Здесь было жарко, и масляные испарения в воздухе затрудняли дыхание, чего Пит почти не замечал.

Он сосредоточился на кирпичной стене за большим котлом, смотрел на нее, гладил ладонью, прошупывая каждый стык. Это и был, — согласно секретным документам, раздобытым Латифи, — ключ. Пит прощупал правую половину, от пола до потолка, и приблизился к середине, когда мобильник зазвонил.

Только четверо человек знали этот номер. Зофия — которую он строго предупредил, чтобы звонила только в случае крайней необходимости. Гренс — который, согласно их договоренности, не должен был звонить первый, а дожидаться, пока Хоффман объявится сам. Латифи — который собирался выйти на связь не раньше, чем двухэтажная вилла опустеет, а до этого было еще ждать и ждать. И Энди, наблюдавший на мониторах в тесной «однушке» за жизнью клиентов охранного бюро. Но и ему Хоффман недвусмысленно объяснил, что отныне его интересует только одна семья — та, что под пристальными взглядами семи камер скрывалась на первом этаже многоквартирного дома в Гамла Сикле.