Именинница

Пока Гренс носил стулья из гостиной, четверо его гостей стояли вокруг кухонного стола и доски с прикрепленными документами, стрелочками и подписями. Похоже, здесь действительно проводили следственное совещание.

— Вы, я вижу, хорошо продвинулись после того, как я здесь побывала. — Марианна Хермансон подняла глаза на доску и разглядывала картинки.

Свен Сундквист встал рядом с коллегой.

— Эверт… черт… что это значит? Протоколы криминалистической экспертизы, которых я не видел в глаза… Если вы и продвинулись, как только что сказала Хермансон, то явно без моего участия.

Комиссар попросил всех сесть, включил кофемашину и достал пять чашек и блюдце со свежими печеньями «Мария». Потом разлил кофе и повернулся к стажерам.

— Вы слышали голос Хермансон? Она пыталась это скрыть, но получилось плохо. А Свен? А ведь он никогда не ругается. Это возмущение. Я давно знаю и Свена, и Марианну, поэтому можете мне поверить. Так чем же они так возмущены? Тем, что ни разу в жизни не имели дела ни с чем подобным, хотя и работают в полиции более двадцати и десяти лет соответственно. Скажу больше. Я, полицейский с более чем сорокалетним стажем, разделяю их чувства. Поэтому то, что я сейчас делаю, продиктовано не опытом. Просто мне кажется, что это сработает. А потому, Лукас и Амелия, призываю вас прекратить возмущаться и заняться расследованием преступления. Звучит разумно, не так ли?

Гренс не смотрел ни на Свена, ни на Марианну. В этом не было никакой необходимости. Они не могли не возмущаться тем, что оказались не у дел, хотя прекрасно понимали причину. Оба оказались на подозрении у шефа.

— Именно поэтому, Лукас и Амелия, у меня нет другого выхода, кроме как работать здесь. И я пригласил вас к себе, потому что нуждаюсь в вашей помощи. Кухню, где вы находитесь, можно считать филиалом полицейского участка, причем более надежным, чем его основная часть.

Гренс показал на красный крест в центре доски, соединенный четырьмя зелеными штрихами с фотографиями «торпед» из контрабандной мафии. На трех снимках были мертвецы с простреленными в двух местах головами. На четвертой — Заравич, досиживающий в Крунуберге последние сутки.

— Так же, как и вы, я никому не верю. Именно поэтому мы и затеяли это наше расследование. Кто-то из наших коллег решил, что ему будет интереснее или выгоднее работать с неизвестным, обозначенным на этой схеме красным крестом. Его предательство уже стоило жизни этим троим, — Гренс показал на снимки. — И по этой же причине…

Комиссар открыл упаковку с печеньями и предложил коллегам угощаться. Никто не отреагировал, и тогда он сам взял себе пару штук.

— …по этой же причине и Заравич оказался в камере, не имея на то более-менее убедительных законных оснований. И я был вынужден прибегнуть к помощи нашего старого неофициального сотрудника, который сейчас пытается разобраться с ситуацией на месте.

— На месте?

Свен был раздражен не на шутку. Его подозревали в предательстве! В полицейском коллективе, где на доверии держится все, нет и не может быть ничего хуже. Свену Сундквисту как никому другому было известно, что доверие завоевывается долго, а рушится в один момент.

— Ты сказал «на месте», Эверт? Объясни, что это значит.

— Что выводы, которые вы для себя уже сделали, верны. Все видели текст на чудом уцелевшем почтовом ящике перед взорванным домом: «Здесь живет семья Кослов-Хоффман». В среде, с которой мы имеем дело, этот человек чувствует себя как рыба в воде. Пит Хоффман отправлен мной в командировку в город Шкодер в Северной Албании, потому что руководство контрабандными операциями, как нам кажется, осуществляется оттуда.

— Руководство? Кого конкретно ты имеешь в виду?

— Этого я пока не знаю. Я думал на одного человека, с которым имел дело раньше и который был связан с этими людьми, — Гренс еще раз ткнул в фотографии трех убитых мужчин. — Но он был застрелен таким же образом. Сейчас Хоффману при помощи местных полицейских удалось установить новое имя. Но является ли он руководителем или всего лишь одним из приближенных к нему, пока не ясно.

Тут Гренс впервые оглянулся на Марианну и Свена. Они сидели здесь, потому что он их позвал. Потому что нуждался в их помощи. Настроение стажеров оказалось вполне предсказуемым. Оба сияли от гордости быть приглашенными на секретное совещание. Но успех операции в большей степени зависел от того, как поведет себя старая гвардия. И это было то, что до сих пор оставалось Гренсу неясным и во многом зависело от Хоффмана.

В то же время, как руководитель группы, Гренс должен был знать наверняка, что, несмотря на перенесенное оскорбление, Свен и Марианна без остатка посвятят себя новому расследованию, пока даже не получившему статуса официального.