Долина

– Кто-то звонил?

– Ночью… он не назывался… И молчал, на том конце не было ни звука…

Он провел рукой по посеревшему лицу.

– И еще было вот что…

Он встал, подошел к книжному шкафу, выдвинул нижний ящик и достал оттуда листок А4, сложенный пополам. Потом вернулся на место и протянул листок Циглер.

– Я нашел это в почтовом ящике утром, перед взрывом, – уточнил он.

Ирен развернула листок. Напечатано на машинке. Что-то вроде… стихотворения… Это еще что такое? Она прочла:

Как ниже Тренто видится обвал,Обрушенный на Адиче когда-тоЗемлетрясеньем иль паденьем скал.«Но посмотри: вот, окаймив откос,Течет поток кровавый, сожигаяТех, кто насилье ближнему нанес».Я видел ров, изогнутый дугойИ всю равнину обходящий кругом,Как это мне поведал спутник мой;Меж ним и кручей мчались друг за другомКентавры, как, бывало, на земле,Гоняя зверя, мчались вольным лугом.«Их толпы вдоль реки снуют облавой,Стреляя в тех, кто, по своим грехам,Всплывет не в меру из волны кровавой»[29].

Она в изумлении передала листок Ангарду. Делайе взглянул на них:

– Мне не понадобилось много времени, чтобы найти оригинал. Это выдержки из Двенадцатой песни «Ада» Данте, круг седьмой, пояс первый. Здесь говорится о наказанных за «насилия против ближних», которые плавают в раскаленном «кровавом потоке»… Тот, кто это написал, выдернул из текста Данте разные строки и соединил их вместе…

– У вас есть предположения, кто мог состряпать такой текст?

Он отрицательно покачал головой.

– Однако, услышав только что мотор скутера, вы отреагировали очень остро.

– Это был кто-нибудь из парней Эгвива, и ничего больше, это не имеет никакого отношения к недавним событиям. Кто-то из бывших учеников, лодырь, которого я выругал или еще как-нибудь ему насолил. Они так мне мстят, просто покоя не дают. Они меня достают и днем, и ночью и кладут всякую гадость мне в почтовый ящик… «Простите им, ибо не ведают, что творят». Вы сами понимаете, у меня нервы сейчас оголены…

Он указал на листок бумаги в руке Ангарда.

– Но вот это… это – другое дело. Это писал человек больной, с расстроенной психикой.

– Можно мы это заберем? – спросила Ирен.

Учитель кивнул. Он весь дрожал, как лист на ветру.

Солнце клонилось к западу, когда Сервас решил вернуться в жандармерию. У него создалось впечатление, что лес по-прежнему его презирает и отторгает, дразня птичьим пением и какой-то гробовой неподвижностью. Марианна, где ты? Внутри у него все сжималось от тревоги. Снова он обшаривал лес абсолютно напрасно. Он очень быстро проехал весь обратный путь до Эгвива и притормозил возле шале жандармерии. На большой поляне рядом с жандармерией дожидался очередного рейса вертолет. Оба винта застыли, как чучела птиц. Пилот сидел в кабине, склонившись над экраном мобильника. Сервас поискал глазами «Форд Рейнджер» Циглер, но не увидел его. Он помедлил и направился через поляну к вертолету.

– Вы знаете, кто я? – спросил он пилота.

Тот кивнул.