Воронихи,

Скарлетт перевернулась и медленно открыла глаза.

– Мама? – сказала она сонно. – Что ты здесь делаешь?

Мэй с Джесс переглянулись и принялись выпроваживать остальных Вороних из гостиной. Виви и Скарлетт стали рассказывать матерям, что случилось, по очереди дополняя друг дружку.

– Как же мне жаль, девочки, что вам пришлось через это пройти, – проговорила Дафна, сжимая руку Виви. – Я хотела, доченька, помочь тебе избежать этого, но, кажется, выбрала не самый разумный способ.

– Ты делала, что могла, – заявила Марджори таким уверенным тоном, что даже Виви не решилась бы с ней спорить. – Какой у тебя был выбор после того, что случилось с Эвелин?

Явно пораженная Скарлетт переводила взгляд с Марджори на Дафну и обратно.

– Эвелин Вотерс? Это вы ее имеете в виду?

– Эвелин была моей лучшей подругой, – объяснила Дафна. – Мы были не разлей вода с первого курса, с тех самых пор, когда вступили в Каппу. Происхождение у нас обеих было скромное, не то что у других новеньких девочек, которые были из старых магических родов. – И она многозначительно посмотрела на мать Скарлетт.

Марджори тяжело вздохнула.

– Прошло столько лет, а ты опять завела ту же волынку? Твой род теперь тоже старый и магический. Посмотри только, как сильна твоя дочь! Ты должна гордиться.

– Ты права – и я горжусь, – слегка покраснев, ответила Дафна – Но тогда я не понимала, как могу сравниться с ведьмами вроде тебя, с твоими-то связями, или вроде Эвелин с ее природным дарованием. Ее назначили президентом, это огромное достижение, но вскоре она начала совершать ошибки. Думаю, эта ноша оказалась слишком тяжела для нее, ей постоянно казалось, что она постоянно должна проявлять себя, демонстрировать, что у нее есть все, чтобы быть серьезной фигурой в магическом мире. Но ее заклинания не всегда соответствовали ее же амбициям. Она экономно расходовала свою магию, при этом распространяя ее везде, куда только могла дотянуться, но результаты разочаровывали. Тогда-то она и заинтересовалась талисманом Геносис. С ним все давалось ей легко, и в конце концов она стала от него зависеть. Почти как от наркотика.

– Мы точно не знали, что происходит, – добавила Марджори, – но ясно было: что-то идет совсем не так, как должно, а когда кто-нибудь из нас пытался поговорить с Эвелин на эту тему, она приходила в ярость.

– Когда она узнала, что ее хотят лишить президентства, она просто… тормозов лишилась. – Дафна поморщилась от этого воспоминания. – Я заподозрила, что она планирует нечто ужасное. В какой-то момент она стала небрежно заметать следы, и я поняла, что она собирается сделать гадость девушке, которую прочили на ее место.

– Однажды ночью Эвелин назначила мне встречу на пляже, – тихо вступила Марджори. – Конечно, я ни за что не должна была идти туда одна, но она настаивала, и при этом все еще была нашим президентом. И к тому же обладала огромной силой.

– А я пошла за ней, – продолжила Дафна. – Хвала богам, я успела как раз вовремя. Общими силами мы смогли с ней справиться.

Женщины замолчали.

– Так значит, ее исчезновение… – спросила Виви после паузы.

– Это просто история, которую мы всем рассказали, – устало проговорила Марджори. – Эвелин погибла, пытаясь нас убить. Она вызвала такой прилив, что мы едва успели сбежать, прежде чем ее саму смыло. Мы с Дафной решили, что оставить талисман в Каппе слишком опасно, ведь кто-то может соблазниться им так же, как Вотерс.

– И я вызвалась забрать его, чтобы разъезжать с ним с места на место. Чтобы он постоянно находился в движении, недосягаемый для всякого зла. – Дафна положила руку на плечо дочери. – Должна признаться… я его боялась. Я винила Геносис в том, что он сделал Эвелин такой опасной. Думала, он может сделать то же самое со мной или с другой ведьмой, которая вступит с ним в контакт.

– Прости, мама, – сказала Виви, щеки которой покраснели от стыда и сожаления, – я не должна была его забирать. Если бы я не отдала его Далии, то есть Тиффани, конечно, может, ничего этого и не случилось бы.