Милые детки

Нельзя оставлять детей. Ни на секунду.

С трудом отстегнув кресла, Лорен потащила их обратно к дому, параллельно составляя в голове список причин, почему бояться не стоит. Не нужно бояться, потому что бояться нечего. Это всего лишь тени. От недосыпа и не такое привидится. «Это все нервы, я же в первый раз выхожу из дома. Я на самом деле боюсь садиться за руль, но надо просто взять и сесть, и поехать, а то так и буду сидеть дома вечно, как приговоренная».

Выудив со дна сумочки ключи, Лорен открыла дверь и зашла в дом. Кресла со спящими малышами она оставила на диване в гостиной. На кухне поживиться было особенно нечем: в вазочке с фруктами лежал одинокий престарелый банан, а в шкафчике – полупустая упаковка ржаных хлебцев. Постояв в нерешительности над банкой тунца, Лорен встряхнула головой. Ну это уже смешно. И вообще, она ведь собиралась в кафе, там и поест.

По пути назад к машине, согнувшись под тяжестью двух автомобильных кресел – по одному в каждой руке, – Лорен замешкалась у того места, где видела, или думала, что видела, ту женщину. Снова мелькнула тень, она вздрогнула. Но нет, все тот же дрозд.

В долине Лорен припарковалась у старого мельничного пруда, закрепила на разложенной коляске яркие автомобильные кресла. Моргана она пристроила сверху, лицом к себе, а Райли – пониже, лицом вперед. На мгновение задумалась, не решит ли Райли, что им пренебрегли, но успокоила себя тем, что во сне он ничего и не заметит, а на обратном пути она поменяет их местами, чтобы все было по-честному. Сумка с детскими вещами, маленькая сумочка, телефон, кошелек, ключи. Зашнуровав ботинки, Лорен вышла на тропу вдоль реки и сразу же почувствовала себя лучше. Она столько раз гуляла по этой тропинке, что реку привыкла считать своей. Раньше, в прежней жизни, она частенько доходила до самого водохранилища Нью-Риверби – добрых пять миль в одну сторону. Уже перед самыми родами, утром того дня, когда отошли воды, она поехала прямо к водохранилищу и обошла его по кругу. Стояла страшная жара, и Лорен со своим огромным животом обливалась потом. На полпути она остановилась передохнуть на скамейке. Пейзаж был ей так хорошо знаком, что она не сразу заметила странный предмет, торчащий из воды в самом центре озера – треугольное острие, направленное в небо, точно указующий перст. Что это? Мачта затонувшего корабля? Пока она разглядывала его, рукой прикрывая глаза от солнца, на дорожке показался человек.

– Это шпиль старой Селвертонской церкви, – сказал он. – То, что осталось от затопленной деревни.

Он улыбнулся и покивал Лорен, довольный возможностью поделиться с кем-то частью местной истории, а затем продолжил свой путь. А Лорен осталась сидеть на скамейке, раздумывая над его словами. Интересно, что там, на дне водохранилища, много ли осталось от этой деревни? Покажется ли над водой еще что-нибудь, если засуха продолжится?

Еще несколько долгих минут она разглядывала верхушку шпиля, проржавевший флюгер на нем, а затем встала и поплелась обратно к машине. Она как раз добралась до дома и, стоя у двери, снимала ботинки, когда почувствовала, что по ноге у нее струится вода.

Двигаться с коляской было сложнее, но земля под ногами ощущалась все так же. Идти приходилось медленно – аккуратно, колесо за колесом, переезжать торчащие из земли корни, неуклюже пробираться по узеньким утоптанным тропкам, которые прежде казались куда шире. Тени от густой листвы покрывали личики младенцев камуфляжным узором, солнечные лучи время от времени пробивались сквозь кроны яркими вспышками, и Лорен забеспокоилась, что малыши проснутся. Она остановилась и накинула по пеленке на каждое кресло, чтобы укрыть их от солнца, а затем двинулась дальше. Она глубоко дышала, снова и снова наполняя легкие восхитительным теплым воздухом, и впервые за этот месяц чувствовала, как к ней медленно возвращается ощущение свободы – тело расслаблено, ноги просто шагают, а внутри все наполнено волшебными ароматами природы: воды, камней, земли – такими прекрасными, такими знакомыми и целебными. Как же чудесно летом пахнут деревья, разогретые солнцем.

Всего полмили по тропинке – и вот уже виднеется низенькая коробка кафе, а на веранде за столиками сидят Синди и Роза. Рядом с Розой маленькая черная коляска, а дочка Синди спит на животе у матери в ярко-фиолетовом слинге. Лорен поставила коляску с близнецами в тень, обняла по очереди Синди и Розу и присоединились к ним за столом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Синди, бросив на Лорен многозначительный взгляд. – Отпустило немножко?

Лорен засмеялась:

– Да, все в порядке, спасибо. Думаю, вы все были правы, мне просто нужно было выбраться из дома. Жалко, что я раньше этого не сделала, на улице такая красота.

– Выглядишь отлично, – сказала Роза. – И это после близнецов. В чем секрет?

– Возможно, в том, что у меня просто никогда нет времени поесть? – Лорен вспомнила о банане в сумочке. Скорее всего, уже превратился в кашу и совершенно несъедобен. Слюнки текут от одной мысли о выпечке в кафе.

Роза понимающе склонила голову.

– Да уж, я с одним-то едва-едва, а ты, наверное, вообще как лимон выжата.

Лорен со вздохом кивнула и взглянула на Синди, но та сделала вид, что не поняла значения этого взгляда. Было ясно, что они с Розой обсуждали ее, но Лорен не возражала. В конце концов, они просто беспокоятся. Она повернулась к Розе:

– Как у тебя в итоге роды прошли?

– Ой, – Роза вскинула руки, – великолепно! Но я вас понимаю, девочки, правда. Чего только не наслушалась… Я сама за кесарево.