Милые детки

– Да?

– Детектив Джоанна Харпер и Патрик Трантер. Мы приехали к Лорен Трантер. Дети с нами. Нас ожидают.

– Посмотрите, пожалуйста, в камеру, – сказала невидимая привратница. Патрик наклонился поближе к окну, чтобы его было видно. Камера повернулась к ним на своей тоненькой ножке и издала цифровой звук затвора, давая понять, что снимок сделан. Ворота начали тряско и ужасающе медленно отъезжать в сторону, по сантиметру открывая взору зеленую территорию клиники.

Из лужайки размером с доброе сельскохозяйственное поле торчали три или четыре гигантских дуба. Роскошный пейзаж создавал обманчивое ощущение благополучия, но иллюзия разбивалась о железные ворота и высокую ограду по периметру, которую пытались, не слишком успешно, замаскировать низенькими кустами. Это, безусловно, прибежище для тех, кто оказался в сложной ситуации, но не только, – еще это самая настоящая тюрьма. По пути к парковке Харпер обратила внимание на людей, гуляющих по территории группами по двое или трое, – кто-то катит перед собой коляску, кто-то, устроившись в теньке, играет с детьми. Ко всем без исключения пациенткам приставлено по медсестре в белом халате.

Сама клиника помещалась в невысоком современном здании того типа, который мать Харпер называла «монстры из стекла и бетона». Неподалеку стояло величественное здание бывшей усадьбы, и рядом с ним этот новый корпус смотрелся лишь уродливее. Впрочем, усадьба, хоть и красивая, постепенно приходила в упадок – краска на двустворчатой входной двери облупилась, часть стекол в витражных окнах потрескалась, некоторые и вовсе выпали, и их заменили листами фанеры. Дом был окружен строительным забором – одинаковые сегменты металлической сетки, закрепленные на бетонных блоках. Мансардные окна темнели в островерхой крыше, точно пустые глазницы.

На парковке Патрик в мучениях собирал коляску. Ему стоило немалого труда отстегнуть ремни безопасности, вытащить детские кресла с заднего сиденья и установить их на раме. Пока он трудился, мальчики следили за его стараниями все с тем же неестественным спокойствием, лишь изредка помахивая кулачками. Они продолжали время от времени издавать эти странные звуки, напоминавшие крики чаек, вторя друг другу, перебрасываясь этими криками, точно мячиком.

Наконец закончив возиться с коляской, Патрик склонился над младенцем в желтом.

– Давай-ка улыбнемся, а, Морган? – Он пощекотал ребенка под подбородком, явно чувствуя себя не в своей тарелке. – Ну хоть разок, для папочки? Нет?

Затем на мгновение наклонился к Райли, и тот ответил ему пристальным взглядом, таким же угрюмым, как и у брата.

– И ты не улыбнешься? Ну, что поделать, у всех нас был тяжелый день.

Он осторожно покатил коляску к большому знаку «вход для посетителей». Харпер шла следом.

Из домофона у входной двери раздался тот же голос, что и у ворот, – их снова попросили назвать имена. Затем дверь открылась, и они вошли внутрь, но от больничного коридора их отделяла еще одна запертая дверь, на этот раз стеклянная. Первая дверь за ними закрылась, щелкнул замок – и они оказались заблокированы в вестибюле. В окошке за толстым стеклом появилась седая женщина в огромных очках. Она шевелила губами, но звука не было.

– Я вас не слышу. – Патрик постучал пальцем по уху.

Динамик ожил, из него раздался все тот же неприятный гнусавый голос. Слова звучали нечетко и не вполне успевали за движениями губ женщины.

– Простите, – сказала она улыбнувшись. – Забыла про кнопку. Вот ваши пропуска.

Под окошком открылся передаточный лоток, Харпер заглянула в контейнер. Внутри лежали два именных бейджика с надписью «Посетитель». Один она передала Патрику.

– У кого-нибудь из вас есть с собой оружие? – спросила женщина, глядя на Харпер.

– Нет, – одновременно ответили оба.

– Медикаменты? Рецептурные или нет.

– Э-э, парацетамол, – сказала Харпер. – Это считается?