Альтераты. Соль

— И чего? — Аня скептически хмыкнула. На спине, от лопаток к пояснице, горела кожа. Сознание пропадало в мутной темноте.

— А то, что, по ходу, ты во время позавчерашней грозы все про какое-то проклятье толковала. И бабу какую-то белую мы с тобой видели, там, на объекте 2/17. У меня есть предположение, что тетка эта, что вынырнула из корабля — волхва Марья, а стражники, что тебя охраняют, это стражники Зарины и княжича. Может, мы какую-то сущность подцепили там, на объекте.

Лера прищурилась, скривилась, кивнув на Скраббл:

— Может, родственница она Зарины, пра-пра-правнучка какая-нибудь?

Тимофей покрутил у виска:

— Ага, та умерла в девичестве, не оставив потомства, а Анька ее пра-правнучка. Девки, мозг включите, а?

— А ты не ори, — Аня нахохлилась, переглянулась с Валерией. — Может такое быть?

Та поежилась, вглядываясь в темноту:

— Хэзэ… Теоретически — все может быть.

Тимофей привстал, потянулся к карману шорт:

— Глянь-ка сюда еще раз, — он развернул сложенный вчетверо лист с фотографией браслета, найденного на дне, протянул Анне. У девушки округлились глаза, губы изогнулись, она побледнела, отшатнулась, с силой вжалась в бортик.

— Яко не имать ти солгати, да аще кто можетъ изчитати дванадесятъ именъ твоихъ, ибо четвертое из их убийца…

Ее голос сорвался на исступленный неразборчивый шепот, губы дрожали, по серым щекам дорожками стекали слезы. Аня поднесла руку к лицу, словно отгораживаясь от чего-то, невидимого Тимофею и Лере.

— Мама! — девушка взвизгнула и осела. Ее плечи вздрогнули, будто от нанесенного удара.

— Ань, ты чего? — молодой человек ошалело таращился, паника липким обручем сковала виски. Он протянул руку к сжавшейся в комок девушке.

Её било мелкой дрожью. В полуобморочном состоянии, вздрагивая от внезапных и невидимых ударов, прикрывая голову руками, она продолжала исступленно шептать, но из гортани вырывались лишь сдавленные хрипы.

— Ань, чего случилось-то? — Тим наклонился к ней, попробовал обнять. Девушка всхлипнула и сжалась еще больше.

Над беседкой взвыл ветер, порывисто ворвался внутрь, выхватив из рук Тима лист бумаги, отшвырнул в сгущающиеся сумерки. Валерия подобрала под себя ноги, испуганно схватила парня и дернула к себе:

— Тихо ты! Не суйся!

Сквозь мутную пелену начавшегося дождя он видел, как у входа в беседку застыли двое. Не люди, а скорее тени. Бледные, будто стертые ластиком черты, серые призрачные лица обращены к Анне. В немигающих глазах — почтение и… сострадание.