Незнакомец. Шелк и бархат

— А, может быть, — задумчиво проговорила Гунборг, — он не хотел, чтобы ты была замешана в этом деле. Ведь это было очень опасно. Он любил тебя и хотел оградить…

— Вот именно! — почти беззвучно выдохнул Ульф. — Он всегда обожал тебя, я точно знаю. Потому он и не хотел…

— Чего он не хотел?

Он уставился на нее, как будто она была кровавой леди Макбет, материализовавшейся из его эссе по истории театра.

— Не хотел говорить комиссару, что он видел на прошлой неделе. Когда убили Веронику!

— Ты ведь сам только что сказал, что он боялся полиции, поскольку у него у самого рыльце было в пушку из-за этой дурацкой квартиры.

— Да-да, конечно, он боялся. Но я думаю… я уверен, что он не хотел, чтобы убийца был пойман. Потому что… потому что это ты.

— Ты спятил! С какой стати, черт подери, я стала бы убивать Веронику Турен?

Ее рыжеватые волосы искрились, она нервно царапала острыми ногтями черную шелковую юбку. Палле с восхищением наблюдал всю эту сцену, однако был начеку, готовясь перехватить ее руку, когда она решит закатить глупому Уффе звонкую пощечину. Но Кристер Вик неожиданно направляет ее гнев в ином направлении.

— Я могу назвать три причины, — сказал он вяло. — Во-первых, среди всех собравшихся фрекен Карстен обладает наиболее неустойчивым и огнеопасным темпераментом, который как раз и приводит к необдуманным поступкам и всплескам агрессии. Во-вторых, вы не только завидовали госпоже Турен, но и ревновали к ней. И в-третьих, вы всегда откровенно недолюбливали ее. Настолько, что с подловатой наивностью подростка нафантазировали целую историю о том, как она утопила бедного Фольке Фростелля, чтобы унаследовать его миллионы. Ведь это было не более, чем ваши фантазии, на так ли? И вы выдавали их нам маленькими порциями, хотя все это исходило от вас, а не от вашей мамы, как вы пытались всем нам внушить.

— Они были одни там в Мальма, — упрямо проговорила Ивонне.

— Это вполне могло произойти именно так.

Однако ее большие красивые глаза беспокойно забегали.

— Где вы находились вчера вечером? — спросил Кристер. — После семи часов?

Возникла гнетущая пауза. Ивонне закусила накрашенную губу, попыталась ответить небрежно, однако голос ее звучал испуганно и напряженно:

— Я была… так, в разных местах. В городе. В парикмахерской. В метро. После девяти я была у мамы с папой, мы смотрели Фабиолу по телевизору и пили чай, а потом я осталась у них ночевать.

— Стало быть, у вас нет и намека на алиби на период с семи до девяти вечера?

— Н… не-ет.

— И у вас есть ключ от ателье.

— Да, он у меня валяется в какой-то сумочке. Но я бы не… вы же понимаете, что я никогда… Я не могла убить Жака!