— Моя интуиция качается то туда, то сюда, как стрелка барометра в эту переменчивую погоду. Но мне кажется, гораздо важнее, что подскажет твоя интуиция.
— Честно говоря, — медленно проговорил Кристер, — я не склоняюсь на сторону Камиллы и Нины. Но это, возможно, связано с тем, что я больше доверяю нашему суду, чем они. Я считаю, что суд велся корректно и справедливо, исходя из тех данных и тех доказательств, которые имелись на тот момент, в сочетании с его собственным признанием.
— И тем не менее ты так заинтересовался этим делом, когда он написал тебе, что затеял весь этот спектакль с отпуском в деревне, чтобы поближе изучить все обстоятельства. И Эйе, разумеется, был посвящен. А мы, бедные наивные женщины, оказались в стороне от вашего заговора.
— Это было ужасно глупо с нашей стороны, — сказал Кристер и обезоруживающе улыбнулся. — Ты и вовсе оказалась в самой гуще событий — я должен был догадаться, что так оно и будет. Но на самом деле мой интерес к этой истории начался не с письма Хека, я думал над этим случаем, еще когда шло следствие. Хотя я тогда работал в Стокгольмской криминальной полиции и фактически не соприкасался с его дедом. Ну вот, в январе я получил от него письмо. Он вовсе не хотел официального пересмотра дела, он только спрашивал, не смогу ли я, в силу моего знания этих мест и личного знакомства с некоторыми замешанными в этом деле людьми, помочь ему добиться полной ясности. Должен сказать, мне очень неприятна сама ситуация, когда человек, проведя более семи лет жизни за решеткой, все это время хранил искру сомнения в справедливости приговора. И если я могу сделать хоть что-нибудь, чтобы погасить эту искру или раздуть из нее большой пожар, в котором прошлое обратится в пепел, то я постараюсь это сделать. И прежде всего я хочу, чтобы ты дала мне подробнейший отчет. Что здесь происходило в мое отсутствие? С кем ты встречалась? Какие у тебя остались впечатления?
Мой отчет продолжался не только за ужином, но и за черным кофе, поданным после ужина. Юнас, который явно счел нас с Кристером невозможно скучными, нашел утешение в обществе Нины и помогал ей мыть посуду, усердно плескаясь в маленькой мисочке.
— Оставьте одну целую чашку для меня, — попросил Кристер. Затем он раскурил трубку и подвел итог:
— Существует две альтернативы. Первая: что преступник — Эрланд Хёк. Но как убедить его в этом на сто процентов? По второй версии он всего лишь жертва дьявольской интриги. В таком случае кто-то воспользовался его бессознательным состоянием, и этому человеку было особенно на руку, что за его обмороком последовал провал в памяти.
— Но ведь они были одни далеко в горах, — возразила я. — Вряд ли так уж вероятно, что кто-то третий оказался там в тот момент, когда Роберт и он отчаянно дрались.
— Тебе не кажется, что ты немного нелогична? Третий человек в это время находился там же, в избушке.
Для Кристера Вика это была обыденная работа. Не верить никому и ничему. Трезво и хладнокровно оценивать все возможности. Я же почувствовала, как отвратительные подозрения шевелятся в моем мозгу и отравляют мои отношения к людям, с которыми я все это время общалась.
— Агнес…? — прошептала я.
— Да. Агнес. И Лаге Линдвалль был где-то неподалеку.
— А в деревне, — проговорила я почти с отвращением, — жил в то время Наполеон. И Манфред с Лидией, возможно, были там в гостях. И… и Бьёрн-Эрик?
Я считала, что Нина слишком занята мытьем посуды и болтовней Юнаса, чтобы слушать наш разговор, но она вдруг обернулась к нам и сказала терпеливым и нравоучительным тоном:
— Бьёрну-Эрику было одиннадцать лет, когда Роберт погиб. И он обожал своего брата. А вы с вашими инсинуациями…
— Нет-нет, Нина, — сказал Кристер, поднялся и дружелюбно потрепал ее по светлым волосам. — Но твой кавалер — пожалуй, единственный человек во всей этой компании, которого я ни в чем не подозреваю. Если мы, конечно, возьмем за рабочую гипотезу вторую альтернативу. А ситуация складывается так, что мы просто вынуждены это сделать. Пока, во всяком случае. Пойдем, Пак, мы застигаем медведя в его берлоге. Посмотрим, не можем ли мы слегка побеспокоить его. Я последую намеку Наполеона и поеду вниз на Плоский Холм.
Если бы я догадалась тогда, что затевает Кристер, я ни за что не согласилась бы сопровождать его и так бесстыдно воспользоваться гостеприимством милой Лидии Ульссон. Она тут же принялась варить кофе — тот факт, что он только что влил в себя по меньшей мере пол-литра этого благословенного напитка, никогда не являлся для комиссара Вика уважительной причиной, чтобы отказаться от приглашения выпить кофе — а потом любезно показала нам свою усадьбу.
Внутреннее убранство дома, как и внешнее, говорило об упадке былого величия. В больших просторных комнатах со многими высокими окнами стены были оклеены красивыми, но уже изрядно выцветшими обоями, шелковая обивка на большом диване в гостиной была потерта, а пианино с пожелтевшими клавишами издавало жалобные и фальшивые звуки.
— Его уже просто не имеет смысла настраивать, — сказала Лидия извиняющимся тоном. — Оно не держит настрой больше недели.
— А кто на нем играет? Сама госпожа Ульссон?
ebooksa