Двое мужчин на полу, оба лежат совершенно неподвижно.
Один из них лежит на спине в углу почти возле самого окна, за которым стоит мальчик. Это Эрланд Хёк. Он не то мертв, не то без сознания.
А второй… второй — Роберт.
Роберт!
И он мертв.
Он лежит спиной к окну, голова его повернута чуть набок, так что невозможно не увидеть неподвижный открытый рот. Это настолько ужасное зрелище, что его младший брат, стоящий за окном, некоторое время стоит в оцепенении, ничего не видя, кроме этого страшного мертвого лица.
Очень медленно он начинает осознавать, что третий человек, находящийся в комнате, — Агнес.
Она стоит возле Роберта, застыв, как статуя, и смотрит остановившимся взглядом — нет, не на него, не на Эрланда, а на двустволку, которую она держит в руке.
Иногда по ночам ему снова снится вся эта сцена, и тоща ему кажется, что все они навечно останутся в этих застывших позах.
Эрланд и Роберт, лежащие на полу.
Агнес с дробовиком в руках.
Сам он в мокрой траве за окном.
И каждый раз он просыпается в холодном поту.
Однако у этого кошмарного сна есть продолжение.
Шаги с другой стороны дома. Шаги по лестнице.
И вдруг появляется Лаге Линдвалль. Бьёрну-Эрику кажется, что Лаге уставился на него, но он смотрит на Агнес — на нее и ружье у нее в руках.
Он выкрикивает так громко, что звук доносится до ушей парализованного свидетеля:
— Господи, Агнес! Что ты наделала?
Затем звук исчезает, и далее все происходит, как в ужасной гротескной пантомиме.
Лаге жестикулирует, объясняя что-то Агнес. Затем берет у нее из рук ружье и начинает остервенело протирать его своим носовым платком. Потом снова возвращает ей ружье, старательно обернутое платком.