Если я исчезну

– Да вещи лежат не на своих местах. – У него перехватывает дыхание.

Я в ужасе думаю о письме. Я положила его обратно? Или оставила его на кровати после того, как сфотографировала? Я была так поглощена его содержанием, что не могу вспомнить.

– Может, тебе показалось?

Я чувствую вину и знаю, что должна признаться, но не могу. Он уже зол на меня за то, что я не бросила свое расследование и зашла слишком далеко. Но дело не только в этом. Джед – хрупкий. Именно сейчас я это начинаю понимать. Он будто утратил всю свою силу из-за нашей близости, и теперь я понимаю, какой он на самом деле. Я считала его сильным, но, возможно, он слабее меня. Возможно, он заблудился сильнее, чем я.

Он качает головой, и тут я понимаю, что он трясется, дрожит без куртки на холоде, ведь он ждал меня неизвестно сколько времени. Я хочу обнять его, но не могу, потому что боюсь. Он говорит:

– Она знает.

– Откуда?

– Она все знает. – Он жалко качает головой. – Ты не понимаешь, какая она. Она ревнует.

– К чему?

– Ко всему. К тому, что не может контролировать. – Его колотит. Он всегда был на грани, но теперь он теряет почву под ногами прямо на моих глазах, и я не знаю, что делать. Я не знаю, как ему помочь.

– Джед, успокойся. Я не понимаю, почему ты ее так боишься.

– Видит бог, я и сам не знаю. Я слетаю с катушек. Это место подбирается к тебе. Просто подбирается. На днях, когда я был в Вилла-Крик, вдалеке, за много миль, я увидел кружащих стервятников. И я вдруг осознал, что они же кружат именно здесь, вокруг ранчо. Все так и есть. Если посмотреть вверх. Каждый божий день здесь постоянно кружат стервятники.

– Джед, дыши. Тебе нужно дышать.

– Я думаю, она прослушивает телефон в домике. Думаю, она подслушивает, когда я звоню маме или брату.

– Джед. – Мне его очень жаль, но я также чувствую себя немного напуганной, будто его страх заразный. Я помню, как твоя мать говорила, что мысли здесь заразны, как простуда, и не хочу подхватить то, чем заразился Джед. Но и его больным оставлять не хочу. Я кладу руку ему на плечо. – Эй, соберись. Все в порядке. Все в порядке! ЭЙ! – повторяю я, а затем притягиваю его к себе.

Он дрожит секунд десять, а затем расслабляется и начинает всхлипывать:

– Я сделал кое-что плохое.

Я быстро отступаю. Он тоже отстраняется, отпуская меня.

– Что ты имеешь в виду? Что ты сделал? – Первым делом я думаю о тебе. Он что-то с тобой сделал?

– У меня будто осталось последнее, предсмертное желание.