Слово

Кирилла помедлил, однако винтовку взял, загнал патрон в патронник и пошел вперед.

– Погоди, – остановил его начальник. – Теперь наша работа… А ты, Кирилла Мефодьич, жизнь побереги, она для фронта нужна. Мы тебе повестку привезли…

– Если это наши-тут и моя работа, – сказал Кирилла. – Да мне и надежней. Меня-то не тронут.

К избушке подошли тихо, еще издалека увидели дым из трубы-значит, там. Низкая дверь, окошко на одном уровне со снежным сугробом и такое узкое – человеку едва пролезть. Избушка была наполовину врыта в.землю и походила на дзот. Милиционеры залегли в снег, и тут у одного из них сорвался замерзший затвор. Выстрел прозвучал так неожиданно, что все замерли, не сообразив вначале, кто и откуда стрелял. И только по теплому стволу винтовки определили да по пустой гильзе, оказавшейся в патроннике милиционера. Дверь избушки распахнулась, и в проеме на мгновение показалось бородатое лицо.

Кирилла опустился под дерево, снял шапку:

– Наши…

Начальник милиции подполз к нему, в сердцах ударил кулаком по снегу.

– Теперь без пальбы не взять! Выкури их оттуда попробуй!

И будто в подтверждение его слов из зимовья ударил гулкий ружейный выстрел. Пуля выбила щепу на дереве в вершке от головы Кириллы, срезала сосенку.

– Уходите! – проорал кто-то из избушки. – Всех тут положим, у нас патронов хватит!

Кирилла прислонил винтовку к дереву, положил возле приклада шапку.

– Я сейчас к ним пойду, – сказал он. – Уговорить попробую. Меня они не тронут… А вы тайком от глухой стены заходите.

– Черт, гранату бы! – выругался начальник милиции. – Сколько прошу-не дают. Не положено, в бога душу…

– Не ругайся, – остановил его Кирилла. – Я словом попробую. – Он встал, выступил из-за дерева и поднял руку:

– Фома! Данила!.. Не стреляйте, я это, Кирилла Белоглазов!

Из зимовья не отвечали. Только, прорвав пленку бычьего пузыря, из окошка высунулся винтовочный ствол. Кирилла пошел к избушке, а начальник милиции вместе с двумя милиционерами побежали лесом, огибая поляну; чтобы зайти со стороны глухой стены.

– Фома! – окликнул Кирилла, остановившись метрах в десяти от зимовья. – Одумайся, Фома, не стреляй, не бери больше грех на душу. Кладите ружья и выходите.

– А-а! – заорал Фома. – Ты антихристу продался! С ними заодно! Сюда привел!

– Ты тогда меня не послушал, Фома, и теперь артачишься, – проговорил Кирилла. – И Данилу на грех толкнул… Кто из вас Халтурина стрелял? Ты, Фома?

– Ну, я, я! Что ты мне сделаешь?