Слово

– Был такой у нас, был, – вспомнила старуха. – Сидели они вот тут, где ты, да бражничали с моим стариком. Обнимутся и песняка орут… Так ты что, от Никиты, что ли?

– Я от него, – подтвердила Анна. – Как и он, хожу вот, смотрю, как люди живут…

– Значит, живой еще Никита, – вздохнула Мальцева. – А мой старик в прошлом году преставился. – Она перекрестилась. – До самой смерти все поминал его, ждал. Никита же еще прийти обещался, да так и не пришел… Видно, тоже болеет?

– Болеет, – согласилась Анна.

– Скоро все там будем, – перекрестилась Мальцева. – Что же люди-то про вас так говорят?.. А, нынче и верить-то людям… Строгости не стало, шибко вольно живут… Ладно, девонька, – засобиралась она. – Ты пораньшеко выходи завтра, чтобы не видели тебя. Я допоздна сплю, кости болят. В войну-то в лесу работала, изломалась вся… А поесть я тебе на кухне оставлю, и подорожничек соберу. Марье поклон от меня…

Часа три просидела Анна на крыльце, последний малосольный огурец из подорожника доела и только аппетит раздразнила. С каждой минутой ожидания все острее подступало к ней чувство тревоги. Видимо, и в самом деле что-то произошло, и плохие слухи о них не случайно пошли. Не намудрил ли, не выкинул ли какой-нибудь номер Зародов, пока она ходила в Еганово? Кто знает, что у него на уме? Ведь говорила Аронову: с собой возьму человека, которого знаю. Так нет же, этого заставили взять, дескать, обязанность перед музеем, экспедиция на паях… «Какие могут быть паи, – возмущалась Анна, – когда здесь такое происходит?.. Бурундук – птичка… Вот тебе и птица! Ну, погоди, придешь только, я тебе устрою легкую жизнь в экспедиции…»

Иван явился часам к шести вечера, веселый, жизнерадостный, в черной выцветшей фуражке и чуть ли не от ворот бросился обниматься. Схватил Анну в охапку, оторвал от земли и так зацепил небритым подбородком щеку, словно наждаком оцарапал. Анна возмущенно оттолкнула его, машинально отерла лицо.

– Что это значит, Зародов? Вы что?

– Соскучился же по начальству! – весело, но без прежнего задора сказал Иван. – Тут без вас такие дела творятся – все вверх ногами. Эту старуху нам не расколоть, – он кивнул на избу. – Гиблый номер. Старуха стала себе на уме. Зато я нашел другой способ! Меня озарило…

– Давай по порядку, – оборвала его Анна. – Озарило его… Что случилось? Что вы тут делали без меня? Я же просила вас!

– Ну вот, начальство прибыло не в духе, – тускло сказал Иван. – Сразу разнос… А куда вы пропали? Куда вас понесло с вашими филантропическими идеями?.. Я сюда приехал в экспедицию, за книгами, а не сидеть и ждать, когда готовенькое поднесут. Или вот у старух дрова колоть, – он сердито дернул головой. – Тимуровцы нашлись… Вообще, не экспедиция, а детство какое-то, в каких-то разведчиков играем, в психологов… А у нас из-под носа книги волокут!

– Зародов, вы объясните мне, в чем дело? – не выдержала Анна. – Что тут произошло?

– Что… – пробурчал Иван. – Только вы ушли, мне старуха эта дала книгу, почитать вслух. Четьи-Минеи…

– Я же говорила: никакой самодеятельности! – перебила она.

– Она сама дала! – возмутился Зародов. – Я только сказал, что умею читать подревнерусски… Сижу, читаю, старуха слушает. А тут явился какой-то ихний кержак, на меня зыркнул – холодным потом прошибло. Леонтий его зовут… Он старуху в избу зазвал, и они часа полтора там просидели. Я к окну подкрался – он старухе разгон за нас дает. Не хуже вас вот… Они тебе избу опоганят, святые книги осквернят!.. Та – стоит, дрожит. Этот Леонтий книгу под мышку и ушел… Четьи-Мнеи старой печати, я филиграни смотрел – наверняка шестнадцатый век, может, семнадцатый.

– Это результат вашей самодеятельности! – Анна вскочила. – Кто вас просил… с вашим знанием древнерусского… Вы мне заваливаете экспедицию! Я вас предупреждала: у нас разведочная экспедиция. Книги нам нынче брать не обязательно. Нужно создавать задел на будущее, готовить базу для сбора!

– Ну и готовьте свою базу, – ничуть не смутился Иван. – Я в экспедиции такой первый раз и, может, последний. И у меня от моего шефа есть определенное задание – привезти книги. И я их привезу.

Анна села, попыталась взять себя в руки.

Что с. ним делать? Отправлять в город и оставаться одной либо раз и навсегда подчинить его? Но ведь не подчинится же, ишь, глазами как сверкает… Он таких еще дров наломать может… А дело не ждет, книги нужно брать сейчас, ведь через каких-нибудь двадцать лет, в каком-нибудь восьмидесятом году, не будет уже ни скитов этих, ни их жителей и уж, конечно, не будет и книг…

– Мне не нравится ваш метод работы, – сбавив тон, однако решительно сказал Иван. – У меня такое ощущение, что с ним мы ни в этом году, ни потом книг не получим. Напугаем – только и всего. А они книги попрячут.