Слово

Во всем этом была какая-то глубокая мысль – дети и культурные ценности, – но Муханов не мог сосредоточиться на ней. Зазуммерил телефон. Муханов снял трубку. Говорил командир дивизии.

– Да, положение, – медленно проговорил комдив, выслушав доклад начальника особого отдела. – Под штаб мы и другое помещенье найдем, но этот замок – бельмо на глазу; Не оставлять же его в тылу: они там и месяц могут просидеть… Слушайте, полковник, а они вас не того?.. Не водят вокруг пальца?

– Нет, товарищ генерал, – твердо сказал Муханов. – Учитель говорит правду.

– Ну и что с ним теперь делать, с этим замком? – спросил комдив. – Ждать, пока у них боезапас кончится?

– Но только не применять артиллерию и авиацию, – предупредил Муханов. – Замок и в самом деле взлетит на воздух. Учитель рассказывает, там произведения живописи, исторические памятники, свезенные из оккупированных областей.

– А вы в этом, разбираетесь? – спросил генерал. – Что это за исторические памятники?

– Да, отчасти разбираюсь, – усмехнулся Муханов. Приходилось сталкиваться… Это могут быть древние книги, архивные материалы, предметы быта…

– Понятно, – музейные вещи, – бросил комдив.

– Не совсем так, – не согласился Муханов. – Они подороже музейных экспонатов… Тут у меня возникла мысль одна…

– В общем так, Муханов, к утру замок должен быть наш, – перебил его комдив. – Если добром не получится, придется кликнуть на помощь «соколов».

– Получится, – сказал Муханов. – Мне нужна машина спецпропаганды.

– Будет машина, – пообещал генерал и дал отбой. Муханов подошел вплотную к перебежчику. Тот был взволнован, однако смотрел выжидательно, без страха.

– Значит, мальчишки не хотят сдаваться?

– Я пытался, – сказал немец. – Я просил их, объяснял, что национальные ценности – это вечные ценности, а Гитлер уже разбит и нет больше фашистской Германии… Нет смысла сопротивляться… Можно только погубить все, потому что русские начнут бомбить… Но мальчики глухи к слову. Они понимают лишь речи Гитлера и Геббельса…

– А где вы были со своими словами, когда ваш Гитлер приходил к власти? – вмешался Зайцев. – Молча сидели?

– Кончайте риторику, лейтенант, – поморщился Муханов, – Сейчас нам не до этого… Спроси у него: кто-нибудь видел, когда он уходил из зайка?

– Нет-нет, – по-русски забормотал немец. – Я ушель тайно. Никто не видаль.

– Понятно, – проронил Муханов. – Но сейчас, видимо, вас уже хватились и ищут?

Перебежчик вопроса не понял, взглянул на Зайцева – тот перевёл.

– Меня не ищут, – оживляясь, заговорил немец. – Я четыре дня просидел в комнатах, где хранятся картины, книги и прочие бумаги… Я там читал… Я понял, какие это ценности… Он опять, товарищ полковник, про ценности…