Слово

Никиту затрясло от гнева.

– Становись рядом, шкура! – гаркнул он и поднял маузер. – Не пригодятся тебе сапоги!

Кудрявый упал на колени и вдруг завыл басом, заплакал, как плачут по убитому или умершему – тоскливо, жалобно, безысходно.

– Баба у меня, ребятишки… Пожалей, не губи… И так я потерянный… Коня забрали, железа не надрал…

Что-то мальчишеское, детское почудилось Никите в этом. Мужик здоровый, плечистый, руки как лемеха, ревел, причитал по-бабьи.

Нет уж, видно, сразу не расстрелял – теперь рука не поднимется…

– У меня пузо боли-ит, – выл кудрявый. – И ладошка простреленная… Невиноватый я… Сколь я мучиться бу-уду-у… Один стращал под ружьем, другой…

Гудошников опустил маузер и, подковыляв, ударил кудрявого по щеке.

– Ну и паскудник же ты, – вздохнул Никита. – Ну почему ты такой продажный? Почему?! Ты же меня на дыбу поднимал, а теперь милости у меня просишь. Ну что с тобой делать?

Кудрявый горько плакал, спина его, обтянутая подрясником, вздрагивала.

– Ладно, черт с тобой, живи, – бросил Никита. – Где ваша лодка?

– Недалече тута, – всхлипывая, выдавил кудрявый, – с версту будет…

Никита принес винтовки из сарая, одну, разрядив, забросил в реку, другую взял вместо костыля. Подумав, он поднял винтовку вверх и выстрелил. Эхо кувыркнулось в монастырских стенах и заглохло.

– Пошли! – приказал Гудошников. – Это тебе недалече на двух ногах… А двери привали камнем!

Кудрявый опрокинул валун, подперев дверь, и по команде Никиты пошел вперед.

Версту они шли около получаса. Никита опирался на плечо кудрявого, скакал по камням и ругался. Кудрявый предлагал взять на закорки, и однажды Гудошников было согласился, но едва оказался на спине пленника и нога оторвалась от земли, как сразу же возникло ощущение, будто его опять поднимают на дыбу.

Офицер заметил их раньше. Из прибрежных кустов ударил выстрел, и Гудошников, перехватывая винтовку, упал на землю. Рядом лег кудрявый.

– Вон он! Вон! – забормотал он, пряча голову. – На меня глядит…

Никита привстал, разглядывая кусты, но ничего не заметил. Следующий выстрел ударил от воды. Пуля взбила песок возле рук Гудошникова и, срикошетив, запела в воздухе. В это время от берега отчалила лодка, запрыгала на прибойной волне. Никита выстрелил. Расстояние было невелико, но уже опускались сумерки, и попасть в ныряющую лодку было трудно. Лихорадочно дергая затвор, Гудошников расстрелял магазин и опустил винтовку. Офицер, широко размахивая веслами, греб от берега и медленно пропадал в серой мгле.

– Тебя зовут-то как? – спросил Никита.