На далеких рубежах

-- Узнаю подлинного летчика-перехватчика! За спутником, значит?.. Уморили, батенька! Здорово! Да вы просто герой! Нет, судить мы вас не дадим! -- он хлопнул рукой по столу. -- Не позволим! Горой встану за вас. Даже если подтверждения не будет. -- Он вздохнул. -- А вот за нарушение летных правил... Тут уж, пожалуй, придется наложить на вас взыскание. Нельзя же так, капитан! И в дальнейшем прошу вас хорошенько помнить: правило есть правило. Нарушили его -- накажут, а иначе, помилуйте, что ж это получается? Конечно, я понимаю: вас и без того покарала буря. Да и подняли-то вас -- ого при какой погоде! Нет, судить не будем, а предупредить -- предупредим, хотя вы имеете одного сбитого на счету. Вы отличный летчик, и тем паче не к лицу вам нарушать летные правила.

-- Я старался действовать как лучше.

-- Все равно, -- повторил начальник политотдела, -- нарушения летных правил не оправдаешь ничем.

-- Понимаю, -- опустил глаза Телюков. -- А документы на космонавта отослали, товарищ полковник?

-- Отослали, хотя, говоря откровенно, отпускать из дивизии такого летчика, как вы, не хотелось бы. Но если вам придет в голову нарушать правила космонавтики...

-- Что вы, товарищ полковник! -- не дал ему договорить Телюков.

-- Ну, смотрите. А теперь летите домой отдыхать. Комдив вас не примет -- его нет. Кстати, как чувствует себя ваша жена, или кем она вам доводится?

-- Женой, -- несколько неуверенно ответил Телюков.

-- Мне рассказывал ваш командир о случившемся. Сложное дело...

-- Дело это уже распуталось, товарищ полковник. Тот негодяй, оказывается, жив. Только глаза лишился. Я встретил его в таежной хижине, совсем случайно. -- И Телюков рассказал полковнику Горяеву все, что с ним произошло в тайге. -- Теперь Нине уже ничего не угрожает, -- заключил он.

-- Это правда?

-- Слово офицерской чести.

-- В таком случае зовите на свадьбу.

-- Если пожелаете.

-- Конечно пожелаю! А почему бы мне не пожелать?

-- Обязательно позову, товарищ полковник!

Долго, пожалуй с полчаса, пробыл Гречка в кабинете начальника штаба. Наконец он вышел, мокрый и распаренный -- как из бани.

-- Ну, что? -- подошел к нему Телюков.

-- Ой, ой, ой! Дал же он мне прикурить, -- покачал головой техник, вытирая взмокшее лицо. -- На всю жизнь запомню.

-- Ругал?