Крыша мира

— Даже ножей?

— Ножи есть. Как можно без ножей! Но Рахметулла не ездит без стражи. Во дворце много людей.

— Из вас кто-нибудь бывал там?

— В саду, на поденной работе были Аджой и Багирма…

— И я был… Но во дворце много стражи. С одними ножами…

— Вернее оружия нет! Разве Рахметулла ждет удара? Мы пройдем!

— А кони?

— Сколько пойдет вас?

Переглянулись, пошептались.

— Будем считать — семеро.

— Девять коней у моей коновязи. Сумеете вывести восьмерых из кишлака?

Тот, кого назвали Багирмой, насмешливо свистнул:

— Здешние спят, как сурки. Любого из них я за ноги вытащу из собственной его сакли.

— Поставьте своего к коновязи на ночную охрану: старшина будет рад, что не из его сельчан. Кто едет — зачерните золою лица. Я выйду к околице, только переоденусь: во вьюке у меня и чалма и халат. Времени не теряйте. Ночь коротка. До рассвета кони должны быть на приколах…

* * *

Вскачь… Ночь безлунная, но дорога широка, чернее ночи стволы карагачей по ее закраинам. Двенадцать верст… долго ли… таким ходом!

Ведет Аджой. Он спешивает нас у высокой глинобитной кладки дворцового сада. От ворот, от дворца — далеко.

— Отсюда — в обход?

— Через сад…

Двое остались при лошадях. По аллее, крытой виноградными лозами; задевают по голове тяжелые, сочные гроздья. Прямо. Потом поворот и — огни.

Дворец еще светится окнами. Чей-то визгливый, приторный голос жеманно поет любовную, стыдную песню,