— Товарищ командир, парусник радирует открытым текстом по-немецки. Пишет: «Всем! Всем! Атакован красной подлодкой! На помощь!..»
Елин поднял бинокль к глазам и долго рассматривал шхуну. На сигналы она не отзывалась, палуба ее опустела, и на мостике никого не было видно.
— Вот подонки, ослепли они и оглохли, что ли! — выругался в сердцах Елин и приказал старпому: — Открыть огонь!
Отрывисто громыхнул первый выстрел. Это ударила носовая пушка. Елин изменил курс лодки так, чтобы могли стрелять оба ее орудия. К шхуне, однако, близко не подходил — все еще опасался подвоха.
Первые залпы легли с перелетом, следующие поднялись сразу за шхуной.
— Меньше два!.. Беглый огонь! — корректировал стрельбу Кретов.
Море перед парусником вспучилось, выбросило на высоту его мачт медленно опадающие фонтаны. Шхуна завиляла в одну, в другую сторону. Позади ее мостика блеснуло несколько ярких вспышек и густо повалил ядовито-черный дым.
Паруса на мачтах вдруг опали, и шхуна, пройдя какое-то расстояние по инерции, остановилась. Волны и ветер разворачивали ее бортом к подводной лодке. Стало видно пламя, охватившее надстройку за грот-мачтой. В густом дыму беспорядочно метались люди. По фок-мачте парусника поползли пестрые флаги.
— Что они? — спросил Елин у сигнальщика. Тот поспешно листал страницы международного свода сигналов.
— Застопорили ход. Просят разрешения спустить шлюпки и покинуть судно.
— Давно бы так, а то фокусничают, макарки, — удовлетворенно пробурчал Елин и приказал прекратить огонь.
— Отставить стрельбу! Орудия продолжать наводить! — недовольным голосом отозвался старший помощник.
«Нерпа» медленно приближалась к лежавшему в дрейфе паруснику. Его шлюпки были уже на воде, и в них прыгали обезумевшие от страха люди. Возле шторм-трапа, размахивая коротенькими ручками, суетился толстяк в шапке-финке. Длинноногий капитан с пузатым портфелем под мышкой и забытым на шее биноклем торопливо спускался с мостика. Переполненные шлюпки одна за другой отходили от борта шхуны. Матросы гребли вразброд, выбивая веслами каскады брызг, и шлюпки вертелись на месте. По палубе парусника от борта к борту с лаем метался брошенный командой большой черный пес.
Елин поднял руку — сейчас скомандует открыть, огонь по обезлюдевшей шхуне. Но из люка раздался громкий крик штурмана:
— Ловушка! На паруснике люди. Они переговариваются по гидроакустике с подводной лодкой. Слышим ее шумы. Лодка быстро приближается!
— Всем вниз! Срочное погружение! — бешено выкрикнул Елин.
Бухая сапогами по металлической палубе, мимо него к рубочному люку пронеслись комендоры. Следом за ними в люк прыгнул и Елин. В последний миг каким-то боковым зрением он успел заметить крутящийся смерчем столб воды рядом с лодкой. Это открыл огонь «обезлюдевший» парусник.
«Так вот в чем хитрость! Работают в паре: шхуна — приманка, подводная лодка — крючок».
Резко наклонив нос, «Нерпа» стремительно проваливалась в глубину. Гидроакустик непрерывно докладывал о фашистской подводной лодке. Она была где-то близко, над «Hepпой». Несколько раз в отсеках то возникал, то вновь пропадал свистящий металлический гул — это рассекали воду ее вращающиеся гребные винты.
Елин прошел в рубку гидроакустика и надел вторые наушники. Шумы винтов той подлодки слышались очень отчетливо. Потеряв «Нерпу», она рыскала в глубине, чтобы смертельно ударить.