Воровский подзывает Бородина.
— Боюсь, из Стокгольма вам не выбраться! А с письмом Ильича надо спешить…
— Невероятно! Год революции! А мир полностью дезинформирован.
— Вот что. Попробуем отправить вас из Копенгагена.
— Это мысль. Еду сегодня.
— Подождите. А ведь я приготовил сюрприз.
Из ванной комнаты квартиры Воровского выходит Леднев. Он неузнаваем. Борода и усы исчезли. Перед ним Бородин. Леднев останавливается, пораженный неожиданной встречей.
— Майкл, хэлло!
— Хэлло, Питер! Мистер Леднев!..
Не Леднев, а Мравин… — уточняет супруга Воровского.
— Мравин… Странно! Забыл! А ведь это моя настоящая фамилия…
Бородин и Мравин хохочут, обнимают друг друга.
— Мы ведь с ним еще в пятом… — крякнул Бородин.
— В Риге… А сейчас — в Москву. Наконец-то!
Комната наполнилась возгласами, смехом, шумом.
Ночь.
Спокойно течет в каналах вода. Ничем не нарушается зеркальная поверхность. Тишина.
В воде повторяются, отражаясь, здания, корабли, лес мачт, паруса.
На безлюдной площади Петр Леднев-Мравин выделывает движения какого-то невообразимого танца. Прыгает на парапет, идет, балансируя, широко расставив руки.
Далекий свисток.