— «Сан-Франциско».
Сверяется по книге:
— Верно… В какой больнице?
Петр и Бородин переглядываются.
— Да тут, недалеко…
— Недалеко… — Босс переводит взгляд с одного на другого. Раздумчиво цокает языком. — Це-це-це… Цу-цу-цу-цу… бесполезное дело, ребята…
Грязная, жирная, крутящаяся воронками вода. Тяжело вытягивается из нее толстый канат.
Скрежещут лебедки, гнусаво гудят пароходы, свистит маневровый паровоз. Крики, команды, шум порта.
Опускается трап. На палубе уже сгрудились люди. Они расталкивают друг друга, кричат, размахивают руками.
Толпа белоэмигрантов напирает. Здесь же пожитки, тюки, баулы, ящики. Пестрые, растрепанные люди скатываются с палубы такого же грязного, дымного грузо-пассажирского парохода.
Падает с борта корзина, кружится в воде между бортом и причалом. Истошный визг стоит над местом разгрузки.
Зажатая между двумя рядами солдат с винтовками, толпа медленно сползает с трапа.
— В карантин… В карантин… В карантин… — раздается голос, усиленный рупором.
Другой, скандируя, повторяет:
— В таможню… В таможню… В таможню…
Ползет в узком проходе между солдатами пестрая толпа.
Дама в сбившейся шляпке:
— Свободная Европа!..
Интеллигент в пенсне:
— А вы думали, мадам, едете в свое имение…