Ложкин вопросительно посмотрел на него.
— Не бойся, — сказал Иванов, — унтеру я белы ручки ремнем скрутил, никуда не денется. Хочу Кузьму Ефимовича спросить, как без канители на шоссе выбраться. Оно ведь лесом идет, где-то здесь неподалеку. Достань-ка карту, Коля…
Из танка глухо донесся голос Свойского.
Разглядывая карту, они не заметили, как из горловины башни вылез унтер. Теперь, когда оглянулись на крик Свойского, увидели, что унтер, низко пригибаясь, бежит к лесу. Ксюша вскрикнула и протянула руку.
— Вон он. Убежал!
Иванов бросился за фашистом. Затрещали сучья, прогремела автоматная очередь. Цванов долго не возвращался. Из лесу еще раз донесся дробный стук автомата.
Ложкин рубанул воздух кулаком.
— Эх, как мы оплошали!
— Да, если удерет, худо нам будет, — согласился кузнец.
— Так мы им и дадимся, — успокоила Ксюша. — Вот возьмем и тоже пойдем к партизанам. Верно, дедушка?
— Одна у нас теперь дорога. Заглянем на пасеку, возьмем харчишек и подадимся искать отряд.
— Лучше в танке поедем. Его никакая пуля не пробивает. Правда ведь, не пробивает?
Ложкин покачал головой, прислушиваясь.
— Нельзя с нами, Ксюша. Иди с дедушкой, помогай ему во всем. До свидания и великое спасибо вам, родные. — Он протянул руку кузнецу.
— Ну уж, спасибо, чай, свои люди. Где это Иван замешкался?
— Вернется. — Ложкин повел глазами на Ксюшу. — Пора вам.
— Да, самое время идти. — Кузнец кивнул и пошел, дерн «а внучку за руку.
Пройдя несколько шагов, Ксюша повернулась и крикнула:
— Обязательно поезжайте к партизанам. А танкиста, унтера этого, не убивайте, лучше в плен возьмите. — Личико ее было не по-детски сосредоточенно и строго.
Еще не затихли шаги кузнеца и Ксюши, как вернулся Иванов. Он тяжело дышал и, виновато улыбаясь, развел руками: