В двух шагах от места, где шел митинг, в темной задней комнате оружейной мастерской встретились два бывших царских офицера — представитель деникинской армии и командир батальона 34-го стрелкового полка. Разговор их был краток.
— Зачем вы сюда явились? — с упреком воскликнул бывший штабс-капитан. — Мы ведь сообщили вам свой ответ.
— Я надеюсь, что вы передумаете, господа, — пожал плечами деникинский посланник.
— Нет, нет, нет! Ни в каких авантюрах мы участвовать не будем. Это общее мнение всех бывших офицеров бригады, и мы просим...
— Глупости! — резко прервал его гость. — Артиллерийский дивизион готов выступить, я был там час назад...
— Очень жаль, — развел руками командир батальона.
— Да, там офицеры не оказались трусами!
— Как вы можете так говорить! Ведь вы офицер, вы должны понять: мы присягнули Советскому правительству. А вы требуете от нас измены!
— Странные понятия о долге: блюсти верность голоштанным комиссарам и сражаться против истинных патриотов России.
— А что у меня общего с генералом Деникиным? — покраснев, заговорил комбат. — Ни у меня, ни у моих предков никогда не было ни титулов, ни усадеб, не хватало средств к существованию. И вы, и ваши друзья всегда смотрели на меня сверху вниз, оскорбляли на каждом шагу! Для вас я всегда был выскочкой. Почему должен я возвращать вам ваши поместья? Да мне, если хотите, в тысячу раз ближе идеи равенства!
— Вот как? В таком случае немедленно выдайте меня чекистам, — спокойно сказал деникинский посланник и встал.
— А, вы прекрасно знаете, ваше сиятельство, что я этого не сделаю! Не смогу этого сделать!
— Этим я обязан не вам, — холодно поклонился граф, — а остаткам офицерской чести, которые пока еще сильнее вашей трусости.
— Не испытывайте моего терпения! — сказал комбат. — И больше не появляйтесь здесь — иначе я ни за что не поручусь.
— Надеюсь, меня не узнают, — ответил гость, застегивая свою ватную куртку и надевая старый порыжелый картуз. — Не узнают, если кто-нибудь не поможет, — с угрозой в голосе добавил он. И уже выходя, сказал: — Я передам ваши слова главнокомандующему. Вы будете сожалеть о них.
Нужно было тут же схватить его, отправить в трибунал. Но проклятое ложное благородство, честное слово, которым он гарантировал безопасность этого человека, весь кодекс с детства впитанных понятий о морали крепко держали штабс-капитана. Он вытер платком взмокший лоб, пригладил редкие седые волосы и вышел во двор.
Митинг заканчивался. Жилин уже отвечал на вопросы. И здесь начало разгораться то сражение, которое почти две недели так активно готовилось всеми силами подполья.
Потрясая запиской, Жилин кричал:
— Товарищи, какой-то чересчур грамотный человек спрашивает, почему нет свободного провоза продуктов отдельными гражданами!
— Верно! Говори! Давай провоз! — неслось со всех сторон.
ebooksa