— Очень трогательное изречение, — язвит по этому же поводу Бурцев. — Неужто так понравилось, что опять потянуло?
— Кореша накололи, — неохотно цедит Лямин. — Я не хотел, заставили…
— А в склад тебя тоже заставили лезть? Или сам проявил здоровую инициативу?
— Ни в какой склад я не лез, — угрюмо нагибает голову Лямин.
— Э, дружище, так мы с тобой ни до чего путного не дотолкуемся, — огорчается Бурцев. — Я-то думал, что как человек бывалый… Ну-ка покажи руку.
— Зачем? — набычивается Лямин.
— Видишь ли, Витя, — опять меняет тон Бурцев, — совершенно случайно в столе кладовщика оказался мешочек с трудносмываемой краской. И тебя, Витя, погубила природная любознательность. Тебе захотелось непременно узнать: а что там звякает, в этом мешочке, не деньги ли? Потом ты два часа просидел в ванной, но пятна так и не отмылись. Показывай руку!
Лямин медленно и неохотно выпростал из рукава правую ладонь. На тыльной стороне светилось ярко-оранжевое пятно. Так вот что он так старательно скрывал от наших нескромных взоров!
— Надеюсь, теперь, Лямин, взаимопонимание достигнуто? Кто был с тобой и где похищенная шерсть?
— Никто, я один все сделал.
На губах Бурцева змеится ехидная усмешка.
— Знавал я одного кладовщика. Так тот таскал каждый день, но понемножку — боялся надорваться. А ты? Совсем не бережешь своего здоровья, Витя, нехорошо…
Я приглядываюсь к Лямину — с его утлым телосложением четыре мешка не унести. Такой груз по плечу двоим, если не троим.
— Кто был с вами третьим? — задаю я вопрос Виктору.
— А второго вы уже знаете? — оборачивается Лямин и, поняв, что проговорился, кричит визгливо и отчаянно: — Никого со мной не было, я один, один, один!
— Вторым был Валет, — тихо как бы про себя говорю я и вижу, как заюлили, заметались раскосые глаза задержанного…
Тот, кого мы искали, тем временем приближался к своему дому. И Рябчун и я не надеялись, что Дьяков вернется домой. Однако он все-таки пришел — как позже выяснилось, ему надо было забрать из тайника пистолет.
К дому Валет подкрался огородами и долго стоял за кряжистым ясенем, настороженно всматриваясь и вслушиваясь. Тишина. Безлюдье. Только в песочнице под навесом одиноко ползал белобрысый Колька — сын соседки с первого этажа.
Валет поднял с земли камешек и бросил в свое окно. Кажется, никого. Стараясь держаться ближе к стене, он пробрался к входной двери, скользнул в подъезд. Поднявшись на второй этаж, хотел открыть дверь своим ключом, но передумал. Нажал кнопку звонка и сбежал на марш ниже.
Вышла Сенькина — его квартирная хозяйка, осуждающе покачала головой: «Уж эти мне озорники!» Повернулась уходить, и тут показался Валет.