В глухом кишлаке им удалось раздобыть поношенную солдатскую форму, ботинки с обмотками, еще раньше, в Иране, они запаслись поддельными справками на русском языке о том, что такие-то возвращаются на фронт после лечения.
...Поезд медленно тащился по пустынным русским степям. В вагоне на узлах сидели старики и старухи, солдаты, возвращающиеся на фронт из госпиталей.
Часто поезд обгоняли воинские составы. Под взгорбленными чехлами угадывались танки и пушки. На платформах у зенитных спарок сидели солдаты в тулупах, белых от инея.
«И все на нас», — мрачно думал Шёневеттер.
Боясь выдать себя, он лежал под самым потолком на третьей полке и про себя повторял русские слова. Минцель устроился рядом и шепотом читал листки из русской книги. Они попали к нему, когда на станциях он покупал вареную картошку и огурцы.
После Челябинска соседом Шёневеттера на второй полке стал разговорчивый сибирский стрелок.
— В глуши, видать, жил, без русских? — спрашивал он, пытаясь завязать разговор с Шёневеттером.
— В горах жил, высоко жил, — односложно отвечал Шёневеттер.
— О жинке скучаешь или отца с матерью оставил?
— На фронт хочу.
— На фронт, конечно, все поспеем, а дом домом остается. — Когда сибиряк поворачивался с боку на бок, полка жалобно стонала под его огромным телом. — Ну, война еще годок-другой протянется. А потом домой...
— А если убьют? — Шёневеттер почувствовал, как от злости к лицу прихлынула кровь.
— И это может случиться, — согласился русский. — Только ведь другие придут. Нас, посчитай, сколько наберется...
В словах сибиряка было столько спокойной уверенности, что Шёневеттеру стало не по себе. Он решил подкупить сибиряка.
— Водку пьешь? — спросил он однажды.
— Ну, а кто ее не пьет, проклятую, — оживился русский.
— Купи на станции, пить будешь. — Шёневеттер протянул деньги русскому.
— Да у меня свои имеются, разложим баш на баш. — Сибиряк достал из кисета замасленные червонцы и, когда поезд остановился, побежал за водкой.
— Карл, держи этого русского на прицеле. Чем-то он страшен, — зашептал Шёневеттер Минцелю.
Чутье разведчика не обмануло его. Это случилось уже за Воронежем, когда поезд был недалеко от линии фронта и Шёневеттера с Минцелем отделяли какие-нибудь сутки от той минуты, когда они пройдут через русские окопы и сдадутся немецким солдатам.