«А что, если Пихт подложит мне свинью? Да меня Мессершмитт заживо съест. Хорошо, Мессершмитт, а Зейц, а гестапо? Но Пихт ведь старый товарищ. К тому же он сам ляпнул о своей дружбе с Мессершмиттом, и, узнай об этом Удет, ему не сносить головы за разглашение служебной тайны. И опять же тысяча марок... Это очень неплохие деньги за какого-то «Альбатроса», который еще неизвестно когда обрастет перьями»...
— Хорошо, Пауль. Я буду работать на старичка Хейнкеля, если он и вправду будет платить мне по тысяче марок. Только кому и как я должен передавать эти сведения?
— Наверное, пока мне, а я — ему. — Пихт достал блокнот и авторучку. — Пиши расписку и получай аванс.
«Оппель» затормозил. Дорога была пустынна. За вспаханным полем виднелась лишь маленькая деревушка.
— Может, без расписки... — проговорил, упав духом, Вайдеман.
— Расписку я потом уничтожу. Но надо же мне отчитаться! Аванс солидный — тысяча пятьсот марок. — Пихт достал запечатанную пачку и положил на колени Вайдеману.
Беспечно размахивая хозяйственной сумкой, Ютта шла в ресторанчик «Хазе», где покупала обеды. Она думала о том, что в тот вечер, когда должна была произойти встреча, к ней никто другой, кроме Зейца, так и не подошел с паролем «Рюбецаль». Неужели долгожданный Март — это Зейц? Вот уж никогда бы не подумала! Но Зейц не решился тогда раскрыться до конца. Может быть, он благоразумно хотел воздержаться, опасаясь нового пилота Вайдемана, или этого столичного вертопраха Пихта, или того, кто пришел в самый последний момент. Кажется, он отрекомендовался капитаном Коссовски.
Ютта припомнила лицо гостя. Оно было серьезное, умное. Глаза — ласково-проницательные. Несколько раз Коссовски глядел на Ютту, что-то собирался сказать, но так и не сказал. Ютта почувствовала даже какое-то доверие к этому пожилому человеку, который, очевидно, привык бывать в свете, держался просто и в то же время с достоинством, улыбался, но легко переходил на деловой тон. Наверное, такие люди, избрав в жизни идеал, никогда от него не отступали.
Рядом остановилось такси, из машины вышел старик—военный с тростью к небольшим саквояжем.
— Эрих? — растерянно прошептала Ютта.
— Конечно, Эрих! Я гнался за тобой по пятам. Ну, здравствуй, моя детка! — свободной рукой Эрих прижал девушку к груди. — Я тебя сразу узнал.
— Эрих... Надо же так встретиться! — только и смогла сказать Ютта.
— Я ехал к тебе.
— Ты ранен?
— Пустяки! Какой-то сумасшедший обстрелял наш «дорнье». Зато теперь уж на фронт не возьмут.
— Так идем ко мне.
По дороге Эрих рассказал, что в Лехфельде собирается заняться каким-нибудь делом и жить рядом с ней.
— Это замечательно! — обрадовалась Ютта.
Дома она познакомила Эриха с дочерью профессора. Эрика приняла живейшее участие в судьбе дяди подруги.
— Может быть, я скажу папе, и он порекомендует Эриха на аэродром? Ведь Эрих — бортмеханик.
ebooksa