Это было в горах,

Замечтавшись, Димка оступился и сейчас же почувствовал нестерпимую боль в ступне. Его затошнило, перед глазами завертелись зеленые, фиолетовые, оранжевые круги...

Сокол остановился и потянулся к своему другу мягкими влажными губами. За Соколом остановилась вторая лошадь, третья.

— Что случилось, Дима? — тревожно спросила подбежавшая Лидия Петровна.

— Нога подвернулась...

— Сильно болит?

Димка ответил насколько мог спокойно:

— Не очень, только итти не могу. Вы идите одни, а я посижу, потру ногу и догоню.

— Леонтьич! — крикнула Лидия Петровна.— Помогите мне разложить вьюк с Сокола на других лошадей. На Соколе оставим только спальные мешки!

Димка начал было протестовать, но начальница отряда строго сдвинула брови.

— Пока что здесь командую я, а ты изволь подчиняться.

Через несколько минут подросток с помощью Лидии Петровны вскарабкался на Сокола и повел караван дальше.

Под вечер отряд спустился к ручью, у которого была обнаружена киноварь. До заката Лидия Петровна и Леонтьич успели разбить лагерь. Димка с компрессом на ноге, устроившись у громадной лиственницы, поваленной ветром, досадовал, что ничем не может помочь уставшей женщине. Леонтьич ворчал и все спрашивал, скоро ли придут Борис и Нуклай.

Лидия Петровна, наоборот, казалась совсем спокойной. Но подросток каким-то чутьем угадывал, что волнуется и она. Какова-то будет эта первая ночь в Долине Смерти?

Леонтьич развел костер и курил трубку за трубкой, оглядываясь по сторонам и чутко к чему-то прислушиваясь.

Лидия Петровна наконец не выдержала: — Что же вы сидите, Леонтьич? Я ведь говорила вам: берите любую лошадь и поезжайте наверх. Утром вернетесь.

Леонтьич заколебался. Димке показалось, что в душе проводника идёт глухая борьба между чувством долга и страхом.

Но страх, видимо, оказался сильнее. Отведя глаза в сторону, Леонтьич поднялся и буркнул:

— Не сердись, начальница. Утром приеду... Однако к лошадям он пошел неторопливо, то и дело

останавливаясь, а затем очень долго возился около них. Лидия Петровна успела приготовить ужин, когда за поворотом ручья раздался дробный перестук копыт.

— Поехал,— с усмешкой сказала она.— Как все-таки трудно бороться с суевериями.