Первая командировка

— Может быть, и в Риге. Разве вы не помните, как был убит ваш танкист в рижском парке? А что за взрыв был на площади в Старой Риге? Извините, по-моему, я вас расстроил своей неумеренной болтовней! — Полковник встал.

— Извиняться не за что. Вы помогли мне задуматься над многим. Спасибо... — бормотал Самарин, провожая полковника к дверям.

Не откладывая, Самарин сел писать шифровку о настроениях полковника Янсона.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Этот день Самарин запомнит надолго...

Утром на рынке Рудзит со словами «Смотри на дне» передал ему хозяйственную сумку с картошкой.

У вокзала Самарин нанял такси. До дома было совсем близко, но он решил посмотреть, нет ли хвоста. Назвал шоферу адрес в Задвинье, а там, не отпуская такси, постоял в подъезде дома и, вернувшись, назвал таксисту новый адрес недалеко от своего дома.

Взлетел на свой этаж, шагая через ступеньки. И только уже в комнате опомнился, что вел себя по меньшей мере неразумно — на улице хорошо одетый человек, почти бегущий с хозяйственной сумкой, мог обратить на себя внимание. Сердце стучало часто, дышать трудно. Он подошел к окну и стоял минут десять, приводил себя в порядок. Куда высыпать картошку? И снова неуправляемость собой — высыпал ее на кровать.

На дне сумки лежал пакет, завернутый в компрессную бумагу. Там была туго перевязанная шпагатом пачка долларов. Пересчитал — ровно пять тысяч. Между купюрами был маленький листок бумаги. На нем сверху написано: «По прочтении уничтожить».

«Центр — Максиму.

Действовать по следующей схеме: отец сделку решительно поддержал, прислал с доверенным лицом половину суммы, но требует до ее вручения посмотреть товар, убедиться, что это действительно золото. Вторую половину суммы привезет сам или вызовет за ней тебя. Но он настроен значительно расширить сделку, вплоть до суммы пятьдесят тысяч этой же валюты. Не прекращай другую коммерцию. Разведка полковника проведена хорошо, но оставаться возле него, столь популярного, опасно. Отходи от него под убедительным предлогом. На него выйдет другой человек. Центр».

Впервые Самарин почувствовал себя включенным в какой-то оперативный план, и, хотя он не знал ни сути, ни цели этого плана, одно ощущение причастности к нему стоило дорого.

Продумав, как себя вести с Граве, Самарин позвонил Фольксштайну:

— Мне нужно как можно скорее встретиться с Граве.

Интендант явно находился на стреме — не стал ничего спрашивать, сказал, что он позвонит Самарину через десять минут. Позвонил чуть позже, попросил к двум часам подойти к его интендантству.

На своей малолитражке Фольксштайн отвез Самарина в Межа-парк, на известную Самарину виллу Граве. Возле ее подъезда стоял большой черный «мерседес», на котором, очевидно, примчался сюда хозяин виллы. Но один ли он здесь?

Граве провел Самарина в ту же комнату с эркером и, еще не садясь, спросил:

— Что-нибудь новое?

— Много нового, — улыбнулся Самарин. — Но нужно поговорить.

— Я вижу, у вас коммерция — это одни разговоры, — усмехнулся Граве и демонстративно посмотрел на часы.