Рептилия

— И что же вы сделали? — спросил я.

— Ну, а остальное очень просто — я провела несколько замеров, потом наложила их на схематический план озера и — вуаля…

— Получилась выкройка, — продолжил я. — Не обижайтесь, но для меня эта картинка выглядит так, словно по монитору пробежалась кучка муравьев с грязными лапками.

Элиши скрестила руки на груди:

— Да ладно вам. Неужели вы ничего здесь не узнаете? Это же план озера, — она провела пальцем по тоненькой контурной линии, — а это — наш лагерь. Где-то здесь лагерь солдат, а вот — стоянка Эмили Памбридж. А теперь посмотрите, насколько учащаются сигналы на этом месте.

Чем дольше я всматривался в картинку, тем отчетливее становились очертания. Наконец, я увидел то, о чем она говорила. Звуковые волны образовывали целую сеть. И логика их появления постепенно становилась все более понятной. Они все сходились в одной жирной точке, которая очень напоминала черную дыру, поглощающую всякий свет вокруг себя. Я почувствовал, как по моей спине побежала тонкая струйка пота, как только представил, что скажет Малони. Дрожа, я посмотрел на него.

— Вы же не хотите погрузиться под воду в этом месте, или как?

Он ухмыльнулся:

— Еще как! Завтра же утром. И вы будете нас сопровождать.

Я проснулся глубокой ночью от оглушительного шума тропического дождя. Посмотрел на потолок, спросил себя, когда же я, наконец, смогу провести всю ночь до утра, не просыпаясь. Несколько минут я беспокойно ворочался с бока на бок, но прерванный сон никак не хотел возвращаться. Мне не оставалось ничего иного, как встать. Я включил фонарик и посмотрел на часы. Без четверти три. До того, как Малони, Сикспенс и я должны отправиться в отчаянное путешествие, оставалось около пяти часов. Это предприятие содержало столько риска, что моя бессонница вполне объяснима. Поэтому я взял в руки обгоревший дневник сержанта Матубо и попытался расшифровать записи. Я занимался французским языком много лет назад, еще в школе, но, хотя и был успевающим учеником, с трудом вспоминал сейчас нужные слова. Иностранные языки — как инструменты, если не пользоваться ими время от времени, то они начинают потихоньку ржаветь.

В последней трети тетради я нашел записи, которые остались относительно невредимыми и читабельными.

«L"herbe met secrets pleins. Gerome affirme avoir trouve quelques pierres etranges. Ils n"appartiennent pas ici loin». Странно. Неужели я действительно напрочь забыл французский — или это сержант так необычно изъяснялся? Там было написано: «Поляна скрывает множество тайн. Жером нашел камни, которые не соответствуют данному месту».

Несмотря на то, что я с трудом понимал, о чем написал унтер-офицер, чтение его записей увлекло меня настолько, что от мыслей о бессоннице не осталось и следа. Кропотливо, отрывок за отрывком, мобилизовав все свои знания, я продолжал расшифровывать записи. И, чем дальше я продвигался, тем любопытнее все это становилось. «Ruines mysterieouses» — странные руины. Это выражение привлекло мое внимание с самого начала. Но потом эта фраза еще несколько раз всплывала в тексте. Я насторожился, потому что вспомнил, как читал одну из статей о Лак-Теле. В ней как раз говорилось о равнинной местности посредине джунглей. Якобы раньше там находилось какая-то древняя цивилизация. Люди, населявшие эту территорию, жили там задолго до того, как джунгли начали разрастаться. Население этой равнины насчитывало около двадцати пяти тысяч человек. Неужели солдаты нашли то, что многим археологам стоило десятков лет кропотливого труда? И если это действительно так, почему тогда они не захотели раскрывать остальным место своего расположения? Может быть, они хотели сберечь свою находку до тех пор, пока не придет подкрепление из Браззавиля? Как зачарованный, я читал эти записи. Постепенно отрывки начали складываться в единое целое. Через час кропотливой работы я закрыл журнал. С одной стороны глаза закрывались у меня сами собой, с другой — полученная информация брала верх. Нет, все-таки не солдаты нашли эти руины. Совсем нет. Это была Эмили Памбридж. Солдаты пришли туда только потому, что шли по следам Эмили. Кажется, она обнаружила что-то наподобие храма, который солдаты обследовали лишь настолько, насколько предписывала их дисциплина и верность государству. С археологической же точки зрения это было абсолютно правильное решение. Ведь нет ничего хуже толпы солдат, которые с пристрастием растопчут все следы. Однако про саму находку я не узнал ровным счетом ничего. Но это должно быть что-то действительно стоящее, иначе вряд ли бы сержант Матубо так скоро отослал спасательную команду назад.

У меня было такое ощущение, что для разгадки мне не хватало всего лишь одной детальки паззла. Это была загадка, которая объединяла в себе руины, Эмили и мокеле. Я не мог дождаться утра, чтобы рассказать обо всем остальным.

Полностью выбившись из сил, я погасил лампу и лег.

Мои мысли уже унеслись совсем далеко, тело чувствовало приятную расслабленность. Но вдруг я услышал странный звук. Это был крик, затихший столь же внезапно, как и раздался. Я навострил уши.

Крик раздался вновь, но на сей раз я хорошо расслышал, что это был голос Элиши. Бедняжке, наверное, приснился кошмар. Меня это нисколько не удивило, потому что у самого возникли проблемы со сном. Нужно ли ее из-за этого будить? Сон, всего-навсего сон, успокаивал я себя. Но до меня снова донесся ее голос.

Я вздохнул и расстегнул молнию своей палатки. Дождь, кажется, стал лить еще сильнее, словно хотел посоветовать мне не вмешиваться в дела, которые меня не касаются. Я прикрыл голову и пошел к палатке Элиши. Пары секунд хватило для того, чтобы я промок до нитки.

Внутри ее палатки было абсолютно темно, но я все-таки разглядел какое-то движение. Судя по всему, она металась из стороны в сторону. Я подошел ближе и уже хотел было потрясти за перекладину, как вдруг услышал нечто, что совсем не вписывалось в данную картину: тяжелое мужское дыхание и сразу после этого — легкий стон.

Я на некоторое время замер, как окаменевший под проливным дождем. Потом пошел назад, к себе. Когда я закрыл за собой молнию, меня как осенило — я осознал, свидетелем чего я стал. Я отчетливо слышал два голоса — мужской и женский.