— Сапоги что! — усмехнулся Георгий Максимович. — Для такой любви мы тебе новые выдадим. Ходи, Коля, пользуйся молодостью...
6
Осень вступила в свои права. Похолодало, рано вечерело. Но Бирюков по-прежнему мерил версты по дороге в Заплавное, провожал с вечеринок Наташу, подолгу выстаивал с ней в укромных местах. От всей этой маяты, от усталости, недоедания, бессонных ночей он заметно осунулся. Впрочем, влюбленному эта бледность да темные круги под глазами были как нельзя больше к лицу.
Обстановка требовала быстрее покончить с шайкой, пока не ушла она в другое место. И он не раз пытался навести девушку на соответствующий разговор, но тщетно.
Однажды он заторопился, сослался, что озяб.
— Пойду, глянь, темень какая, — сказал он, как бы оправдываясь перед Наташей. — Сегодня опять о Сеньке говорили ребята.
— Сенька? — переспросила она. — Был Сенька да сплыл...
Бирюков обомлел. «Неужели скрылся? Сколько труда — и все прахом!»
— Куда ж это он вдруг девался? — с видимым спокойствием спросил Бирюков, хотя в груди у него все трепетало.
— А убили его. Тут у нас, в Заплавном...
— Неужто убили? Кто же осмелился? Да ты-то откуда знаешь?
Девушка замялась, а Бирюков прикусил язык. Опять дурацкий вопрос!
— От ребят слыхала, — ответила она словами Николая.
Итак, в камере сидит именно Сенька! За неделю он ни словом не обмолвился о своих дружках. Знать, мол, не знаю, Прохор я, из-под Ростова, приезжал в Сталинград прицениться насчет хлеба.
Теперь все ясно. Значит, действует все та же шайка. И пользуются они домом Наташи.
Когда на стол начальника краевого оперативного отдела легло донесение от Бирюкова: «Жду в условленном месте в 10—11 часов вечера. Сигнал — песня «Там, вдали, за рекой...». Остальное беру на себя. Н.», Акинтьев немедленно начал подготовку к операции. И перед вечером к волжской переправе выехали на лошадях восемь оперативников.
...Веселье было в разгаре. Несколько раз Наташу просили спеть, но она отнекивалась. «Неужели сегодня не появятся? — забеспокоился Бирюков. — Наши, должно быть, уже в балке, ждут».
Парни и девчата стали расходиться. И вдруг Наташа подошла к гармонисту и весело попросила его:
— Сыграй любимую на прощание.
Гармонист кивнул, Наташа запела как-то особенно звонко: