Через пять минут комендант вновь появился в сопровождении двенадцати солдат.
— Пойдемте, — сказал Юргенс и, легко спрыгнув с перрона, зашагал по шпалам.
Вагон, выделенный Юргенсу, стоял у заброшенной, удаленной на километр от вокзала платформы, где до войны разгружали лес, и это, собственно, спасло и самого Юргенса, и Ожогина, и Грязнова.
Советские бомбовозы в наступающей темноте появились так внезапно, что ни сирена, ни зенитки, ни прожекторы не успели предупредить об их приближении.
Друзья вместе с Юргенсом и его служителем, который занимался укладкой вещей в вагон, залезли в узкую трубу под полотном железной дороги и просидели там целый час.
Когда стихли разрывы и ушли самолеты, вокзал пылал точно огромный костер. Ни о каком отъезде в ближайшее время не приходилось и думать...
Ночь прошла в ожидании нового налета, но его не последовало. Утром начали грузиться. Вещи укладывали в длинный допотопный пассажирский вагон. Боясь новой бомбежки, состав сформировали быстро, без обычной волокиты. Маневрового паровоза, как и вчера, не нашлось, а поэтому вагон Юргенса пришлось толкать с платформы на вокзал в хвост состава руками солдат. Радиоаппаратура, документы, гардероб, продукты — все это заняло несколько купе, а остальные находились в распоряжении Юргенса. С ним, кроме Ожогина и Грязнова, следовали служитель, две машинистки, трое незнакомых друзьям немцев в штатском, несколько шоферов и шесть автоматчиков.
Уже после прицепки вагона, перед самым отправлением состава, произошло новое приключение, закончившееся трагедией.
Сдерживая натиск лиц, не имеющих отношения а вагону, автоматчики, занявшие все выходы, не обратила внимания на окна. Около одного из них шла возня, которую заметил служитель Юргенса. Несколько солдат с эшелона, стоящего рядом, подсаживая один другого, влезли через окно в купе, закрытое снаружи, и начали выгружать находящиеся там продукты. По цепочке передавались пачки галет, сигареты, банки с консервами и сгущенным молоком, бутылки с вином.
— Господин Юргенс, — доложил торопливо служитель, — из второго купе через окно тащут продукты.
Юргенс побелел от злости и, вытащив из заднего кармана брюк пистолет, бросился к купе. Над раскрытыми ящиками хозяйничал пожилой солдат. Он распихивал все, что извлекал из ящиков, за пазуху и по карманам.
— Мерзавец! Мародер! — заревел Юргенс и выстрелил три раза подряд.
В эту же минуту просвистел паровоз и, громко вздыхая и отдуваясь, потянул состав с вокзала. Тело убитого солдата выбросили через окно. Поезд стал набирать скорость.
— Вот мы и покидаем родные края, — грустно проговорил Грязнов, примащиваясь у окна с выбитым начисто стеклом.
Никита Родионович уселся рядом с другом и обнял его за плечи.
— Да, родные, любимые края... Скоро ли мы увидим их опять?
Мимо окна бежали пригородные сады, мелькали перелески, поляны. Где-то далеко горела маленькая деревенька. Дым стлался над землей. Земля родная убегала из-под колес. Друзья смотрели вдаль, сдерживая в груди нестерпимую грусть.
Часть вторая
1
Самолет загорелся на высоте пяти тысяч метров. Жаркие языки пламени жадно поползли от правого мотора по крылу, обшивке. Они росли и ширились, приближаясь к кабине. Командир корабля дал экипажу сигнал выбрасываться.
ebooksa