— Кое-что следовало ожидать, — сказал он. — События разворачивались на наших глазах, обстановка уже месяц назад стала ясной...
— Ну и что же? — спросил все так же зло Никита Родионович. — Инициатива исходила не от нас, ее навязывали нам Юргенс и прочие. И в каждом их поступке была какая-то мысль. Я не думаю, что они полагались только на интуицию. Пятимесячный запас продуктов, полученный нами, — красноречивое свидетельство этому.
Андрей молчал. Ему нечего было возразить.
— Предположим, что мы угадали бы подобный исход, — продолжал Ожогин, — что могли бы мы сделать?
— Подготовить уход из города, туда, на восток, навстречу нашим, — с жаром ответил Грязнов.
— Каким образом?
Вопрос был конкретный, и сразу ответить на него Андрей не мог.
Наивность Грязнова раздражала Ожогина, он готов был нагрубить юному другу, но в душе Никита Родионович сознавал, что доля логики в высказываниях Андрея есть. В сущности, они вели себя слишком беспечно, полагаясь целиком на естественный ход событий. И это сознание собственной вины еще более злило Ожогина.
Никиту Родионовича серьезно беспокоило приближение американских войск. Правда, раньше как через три-четыре дня они не появятся здесь, но бесспорно город будет оккупирован американцами. Конечно, они союзники, они должны помочь находящимся здесь русским вернуться на родину. Но как предстанут перед ними Ожогин и Грязнов? Они не числится военнопленными, не находятся в лагерях, не имеют никаких документов, свидетельствующих о их принадлежности к Советской Армии. Если раскрыться перед американцами, выложить все начистоту, возникнет серьезная опасность вызвать подозрение. Притом в городе находятся работники гестапо, которые из мести или просто объективно дадут противоположные показания, и версия Ожогина и Грязнова покажется лишь уловкой, попыткой обелить себя. И тогда, а это наиболее вероятно, американские власти предадут их обоих, да заодно и Алима, военно-полевому суду и, чего доброго, расстреляют. Если же настаивать на запросе советского командования, американцы могут согласиться на это, но могут и отказать.
Размышления Ожогина прервал старик Вагнер.
— Не все потеряно, — уронил он.
Ожогин посмотрел вопрошающе на Вагнера.
— Есть возможность уйти из города, на восток, — сказал старик. — Кругом паника, и вы без труда доберетесь до своих.
— Альфред прав, — поддержал архитектора Абих, — засветло дойдете до леса.
Никита Родионович повернулся в сторону Андрея, ожидая его мнения. Грязнов быстро согласился с предложением Вагнера.
— Итти... сегодня же.
Ожогин подошел к столу и опустился в плетеное кресло, внесенное осенью из сада. В этом кресле любил отдыхать по вечерам старый Вагнер.
— Давайте обсудим, — медленно произнес Никита Родионович. — Кто знает дорогу?
Абих часто выезжал до войны из города, но дальше железной дороги его осведомленность не простиралась. Вагнер знал округу, бывал в ближнем с востока городе, где ему пришлось составлять проект кинотеатра.
Старик набросал приблизительный маршрут. В течение трех суток друзья могли пешком добраться до этого города и оттуда двигаться дальше на север.