Ожогин приблизился к нему и шопотом проговорил твердо и внушительно:
— Я приказываю! Ты понял меня?
Андрей хотел что-то ответить, но тишину вновь разорвал треск автоматов. Стреляли сразу из нескольких мест. Друзья припали к земле и замерли. Как и в первый раз, обстрел продолжался с минуту. Потом все стихло. И тогда стал слышен легкий стон. Стонал Алим.
— Что с тобой? — вскрикнул Никита Родионович.
Ответа не последовало. Ожогин подполз к Ризаматову и коснулся его. Алим вздрогнул и пробормотал сквозь зубы:
— Кажется, задело...
Не поднимаясь, Никита Родионович помог Ризаматову снять куртку и ощупал его руку. Рубаха была мокрая от крови.
Подполз Андрей.
— Надо уходить, — шептал он, — нас ищут...
Ожогин оглянулся. Над полем мигали огоньки фонариков.
— Можешь двигаться? — спросил Никита Родионович Алима.
— Смогу, — пересиливая боль, ответил тот.
Снова друзья поползли по-пластунски. Патрули не особенно старались. Вскоре огоньки фонариков погасли.
Удалившись насколько возможно от места происшествия, друзья сделали передышку. Никита Родионович с помощью Андрея перевязал рану Алиму, дал ему воды из фляги.
Ночь подходила к концу. Луна опустилась к горизонту. Над землей поползла мгла, густая, туманная.
— Скоро утро... — сказал Никита Родионович, одевая на себя сумку Алима.
Андрей встал и помог подняться Ризаматову. Тот чувствовал себя слабым, но крепился, и когда Грязнов хотел поддержать друга, он высвободил руку и уверенно шагнул за Ожогиным.
Последним двинулся Андрей. Не поднимая головы, он смотрел себе под ноги, на темную, почти черную землю.
Почти беззвучно он повторял лишь одно только слово:
— Назад... назад...