Тайные тропы

Фель осунулся, похудел. Когда Ожогин завел речь о том, как ему живется, Генрих уклонился от ответа и заговорил на другую тему.

— И радостно и печально, что скоро вы будете в Советском Союзе, — сказал он. — Радостно, что вы увидите родные края, печально, что нас покидаете.

Никита Родионович заметил:

— Не унывайте. Придут и для вас другие дни.

— Сомнительно, — возразил Генрих. — Что-то и намеков на это не видно.

— Еще рано предрешать, — заметил Грязнов, — и трудно предсказать, как повернутся события.

Андрей сознавал, что говорит неубедительно.

Воцарилось неловкое молчание, которое почувствовали все. Первым заговорил Абих:

— А я так смотрю, что здесь нам торчать нечего.

— То есть как? — удивился Вагнер.

— Очень просто, Альфред, — ответил Гуго. — Согласись со мной, что один дом и сад счастья тебе не дадут. Для тебя, как и для всех нас, этого недостаточно...

Вагнер склонил голову и задумался. Гуго затронул больной вопрос. Конечно, дом и сад — это не все для человека и ими одними жить не будешь, но когда с местом связано все дорогое, близкое, значительное, такое место бросать больно, очень больно. Но Гуго, конечно, прав. И дом, и сад, и память о тяжелых и светлых днях, проведенных здесь, не смогут еще дать веры и силы для того, чтобы жить. Прав Гуго. Прав. В известных обстоятельствах не мил станет родной дом. Рад будешь каморке.

— Что же ты предлагаешь, друг мой? — с грустью спросил Вагнер.

Вместо Гуго ответил Фель:

— Я лично здесь не останусь и не найдется сил, которые в состоянии удержать меня. Я привык ездить, и я проберусь на восток. С русскими я найду общий язык, они поймут старого Генриха. Да, поймут...

Сказал это Фель медленно, с расстановкой, твердо, и все поняли, что он уже окончательно все решил.

К Генриху присоединился и Абих.

— Я придерживаюсь такого же мнения, — сказал он.

Альфред Августович покачал головой, а потом сказал:

— Скажу и я. Я бы не хотел большего, чем попасть в Россию, но решу окончательно, когда приедет Карл. Вернее, не я буду решать. Пусть решает он. Карл приедет и расскажет многое. Как он захочет, так и будет. Может, именно тут мы принесем больше пользы... Подожду сына. У него вся жизнь впереди, за ним останется и последнее слово.